Выйдя из душного вагона, я устало вздохнула. Сессия далась с трудом, даже две недели отдыха пока не особо радовали. Хорошо, хоть бабушка Надя, вспомнила, что давно меня не видела, и пригласила погостить. Поселок небольшой, чистый, но есть свой пляж, а для меня после пыльного Владивостока это просто сказка…
– Что застыла! – шарахнула меня чемоданом какая-то бабища. – Понаедут всякие, не пройти!
Я отодвинулась, пропуская ее, да и, впрочем, всю толпу, хлынувшую из электрички. Поправила лямки рюкзака, крепче сжала небольшую сумку и неспешно пошла к переходу. Там сразу была остановка автобуса, но и она мне не была нужна. До дома баб Нади я дойду и пешком.
Шла, узнавая дорогу, хотя улицы изменились. Тут были старые дома-развалюшки, а сейчас стоят новые коттеджи. Вот тут открылся сетевой магазин, которого три года назад точно не было.
Я словно окунулась в воспоминания детства. Не часто, конечно, приезжала, но все же была здесь несколько раз: первый раз в девять, а потом через год, на месяц, и еще три раза, не менее запоминающиеся. Каждый момент здесь мне казался самым лучшим отдыхом… Мама пропадала на работе, отец тоже, а я была предоставлена сама себе.
Как, впрочем, и сейчас. Только теперь я сама решаю, куда мне ехать и когда.
Дошла до магазина и застыла перед дверью: на стекле пестрело объявление о пропавшем мальчике. Ванечка Олябьев, семь лет, вышел погулять и не вернулся. Дата стояла вчерашняя.
Жалко мальчонку, надеюсь, найдут, поселок-то небольшой.
Зашла внутрь, окунаясь в прохладу кондиционеров. Надо хоть тортик купить, а то я не решилась тащить гостинец из города. Жарко…
Купив «Наполеон», поспешила расплатиться и вышла на улицу. Мне осталось пройти еще две улицы, а там будут стоять двумя рядами старые двухэтажки. Бабушка Надя жила одиноко, никого у нее не осталось, кроме меня и мамы. Я, наверное, была искренне рада, что она обо мне помнила.
Нужная улица нашлась быстро, я дошла до подъезда и, заскочив на второй этаж, нетерпеливо нажала на старенький звонок.
Его дребезжание ничуть не изменилось за три года…
– Иду, иду! – раздалось из-за двери, по-прежнему обитой потрескавшимся дерматином. Заскрежетал замок, щелкнул, и дверь открылась, на пороге стояла бабушка Надя. – Машенька! Ой, милая, думала, уж не дождусь!
– Привет! – Я шагнула внутрь, и, бросив сумку и поставив тортик на трюмо, крепко обняла бабушку.
