– Мать моя женщина! – непроизвольно воскликнул я, узнав в представшем передо мной Владыке Света до боли знакомые черты. – Какого хрена ты тут забыл, Кощей?!
– Ы-ы-ы… – выдавил Кощей. – Чего? – По выпученным глазам великана, неожиданно увеличившихся до размера столовых тарелок, мне стало ясно, что здесь что-то не так.
Иначе, с какого-такого перепуга мой друг, соратник и «брат» (если принять во внимание, что я тоже в какой-то мере Асур) так реагирует на моё, в общем-то, безобидное заявление? Вместо этого, завидев меня, он должен был вскочить со своего пафосного золотого кресла, больше напоминающего трон, и раздавить меня в своих крепких дружеских объятиях!
А он, сука, лишь тупо сидит, да прилежно глазенки пучит! Как будто я полную ахинею несу. Я попробовал продавить сознание Кощея своим Даром Мозголома – но не тут-то было! Мои Ментальный Щуп ткнулся в такую монументальную Стену Отчуждения, что я понял, этот способ здесь не сработает. Ладно, мы тогда пойдем другим путем.
– Чего мычишь, твое бессмертие, словно язык проглотил? – Я по-хозяйски прошествовал ко второму стулу, не такому богатому, как под костлявой задницей Кощея, не из золота – из обычного дерева, но украшенному искусной резьбой, и вальяжно на нем развалился. – Не узнаешь брата Колю? – припомнив крылатую фразу из «Золотого теленка», еще раз огорошил я и без того обалдевшего древнего Асура, хватая с огромного блюда, не иначе тоже золотого, огромный исходящий паром кусок сочного мяса. – Ну, фвое беффмертие, – рванув зубами добрый шмат, я принялся с наслаждением уписывать его за обе щеки, – фофко мофшать буфеф? – Дикция из-за набитого мясом рта изрядно страдала, но я абсолютно не комплексовал на это счет – кому нужно, тот поймет. А кому и даром не нать… Ну, вы и сами все уже поняли.
– Чего? – опять только и смог выдавить Кощей, у которого, похоже, реально так чердак припекло.
Он даже скорчил такую потешную и тупую физиономию, что я едва мясом не подавился. Только вот мне до сих пор было непонятно, отчего он ломает дурака, никак не признавая своего лучшего друга и ученика. Меня, то есть. Ведь мы с ним не один пуд соли сожрали. Причем, абсолютно без хлеба. Может быть, на его мозги так деструктивно подействовала Кромка? Недаром же он так боялся её убийственного излучения? Того самого Проклятия, так изменившего физическую оболочку Кощея, превратившего его в натуральное страшилище – некое подобие ожившего трупа.
