Стояла отвратительная осенняя погода, ветер хлестал по лицу, срывая последние листья с голых ветвей. Эдвард спешил по двору, шлепая по лужам, грязь брызгала на его брюки. Каждая лужа была для него небольшим препятствием, очередным испытанием на пути к цели, которая казалась всё более недосягаемой. Он направлялся к детской площадке – своему охотничьему угодью, но не для охоты на животных, а за чем-то гораздо более хрупким и ценным: за беззащитными детьми.
Достигнув детской площадки, Эдвард замедлил шаг, стараясь слиться с серой осенней палитрой. Поношенное пальто, словно второй слой грязи, маскировал его фигуру. Он присел на скамейку, притворяясь уставшим прохожим, и стал наблюдать. Взгляд цеплялся за каждую фигуру, каждый мелькнувший силуэт, ища слабое звено, ребенка, отделившегося от группы, заигравшегося слишком далеко от родителей. Сердце колотилось в груди, как бешеная птица, заглушая все остальные звуки. Нетерпеливое, жгучее желание, жгло его изнутри, заставляя его дрожать от напряжения. Он наблюдал за группой детей, играющих в мяч. Их звонкий смех резко контрастировал с мрачным фоном его собственных мыслей. Родители наблюдали за игрой, их взгляды быстро перемещались от одного ребенка к другому, не позволяя ему даже приблизиться. План, тщательно продуманный накануне вечерошнего вечера, рушился. Он представлял себе все до мельчайших деталей: как он заманит ребенка к заброшенной беседке, как заглушит его крики, как… мысль приводила его в состояние дикого восторга, смешанного со страхом и отчаянием. Теперь же его план казался глупым и невыполнимым.
Последние недели стали для Эдварда настоящим адом. Его "охота", а это была именно охота, не приносила результатов. Каждый вечер он тонул в болоте собственного отчаяния, чувствуя, как неудовлетворенное желание сжимает его в тисках, вызывая физическую боль – дрожь в конечностях, спазмы в желудке. Это было не просто желание, а настоящая, всепоглощающая потребность, словно голод, который невозможно утолить.
Взгляд мужчины, цепкий и голодный, наткнулся на маленькую девочку с рыжими косами, забравшуюся на высокую горку, которая казалась особенно привлекательной мишенью. Неуклюжая, сосредоточенная на игре, совершенно не подозревающая об опасности. Эдвард напрягся, сердце снова заколотилось в груди, словно дикий зверь в клетке. Он уже начал представлять, как подзовёт девочку, как она наивно пойдет за ним…Но в этот момент одна из мам, молодая женщина с строгим взглядом, подошла к горке. Она поднялась на несколько ступенек и протянула девочке руку, помогая ей спуститься. Этот простой жест оказался ударом под дых. Отчаяние хлынуло волной, заставляя его сжать кулаки, хотелось кричать, разрушая все вокруг.
