Новый посёлок ГРП, от старого, заброшенного, отстоял примерно на километр. От старого посёлка влюблённые дошли, чуть ли не за час. Восток уже бледнел, а в посёлке, между конторой и общежитием бегали люди. Люба, ты подожди меня немножечко, я схожу, узнаю в чем дело, если на рыбалку, то пусть едут, провожу и спать пойду, но, мне кажется, что-то случилось.
Через несколько минут Михаил прибежал к Любашке и взволнованно произнёс: – Люба! На штольне взрыв, на 7-й, на самой верхней, я поеду, а ты иди спать.
– Я с тобой, – но Михаил возразил, – мест мало, а там нужны рабочие, а не зрители. Иди, Любашка, я поехал.
А разбудил поселок прибежавший проходчик Генка. Со штольни №7, на которой произошел взрыв, до посёлка было километров пять с гаком, сколько ни говорили о телефоне или рации, но дело не продвигалось дальше обещаний, и вот, когда промедление было «смерти подобно», когда цена мгновений стоила человеческих жизней, до поселка пришлось бежать и будить нужных людей.
У старшего прораба горных работ горел свет, он смог на какое-то мгновение оторвать голову от подушки, посмотреть бессмысленным взглядом на Геннадия и опять почти мгновенно захрапел. Многие уехали в Алма-Ату на праздничный выходной, многие были пьяны и не открывали.
– Ах ты, господи! – шептал Генка после каждой неудачной попытки добудиться или достучаться и бежал дальше. Наконец он разбудил медсестру и её мужа, который документировал канавы, скважины, и выпивал в меру по причине болезни печени.
– Гена, – попросил Владимир, – не тарахти, объясни, что взорвалось, где взорвалось, когда взорвалось?
– Штольня взорвалась, выпалил тот.
– Погоди, Гена, погоди. Как это штольня взорвалась?
Склад ВВ на седьмой штольне, видимо, взорвался, двое выскочило, трое остались в штольне, там свет выбило, а газа! Не продохнуть!
– Да ты что! прошептал Владимир, до которого дошло, что на штольне случилось страшное ЧП, он окончательно проснулся и стал искать свою спецовку.
– Лиля, срочно кислород, камфару, нашатырь и шприцы, собирайся, я побежал будить и собирать ребят. Одевшись, он вместе с проходчиком побежал к мастерам. Вали Ибрагимович – заместитель главного инженера по технике безопасности (тоже с похмелья не сразу понял, что случилось на штольне), но, когда понял, схватился за сердце и запричитал: – ой, улямен, улямен. В минуты душевного волнения, и с глубокого похмелья он переходил на татарский язык, хватался за сердце и произносил слова, что значили, – ой, умираю, умираю! Но умереть ему не дали, а подняли и, посадив, еще раз объяснили, что на штольне случилось ЧП.
