– Максим Петрович! О, Максим Петрович! Нельзя же так! – она слабо пыталась освободиться из его объятий. Став на четвереньки, стыдливо спрятала раскрасневшееся лицо в подушку.
– М-маша! – глаза Максима светились от восторга. Он с нетерпением оглядывая полный, нежно-розовый зад, едва прикрытый волной кружев.
– Маша! – повторил он и направил своего дико возбужденного бойца к нежным губкам, таившимся в редкой поросли.
– О-о-о! Максим Петрович! Что же вы делаете! – Заколка упала на пол, тяжелые волосы разметались, закрывая ее большие удивленные глаза. – Максим… Петрович, ради бога! Хотя бы скажите же, вы хоть любите меня?!
– Да! Да! Моя фея! Больше жизни! – прорычал он, подрагивая от нетерпения.
– О, Максим Петрович!!! – целиком отдаваясь судьбе, Мария Ивановна привстала и сделала слабое, но смелое движение ей навстречу.
Вскрикнула от глубокого проникновения и завиляла задом. Боги, как же это было сильно и как сладко! А когда его жадные руки сжали ее полную грудь, Маша заголосила, судорожно дергая ягодицами и отчаянно насаживаясь на толстое орудие своего мучителя.
Оказавшись полностью во власти судьбы Марья Ивановна даже не сразу услышала изумленный возглас мужа. Он застыл у открытой двери, схватил ртом воздух и издал жалобный стон.
Как и Маша, Максим Петрович тоже почувствовал неладное. Оглянулся, шлепнув Машеньку по заднице, вскочил с кровати и повернулся к Петру Ильичу.
– Вы! – прохрипел Петр Ильич.
– Я! – браво ответил Максим. Крепко сжимая свое узловатое, багровое от жаркого труда орудие ладонью, он дернул им трижды, и брызги густого семени оросили нежданно вошедшего.
– Пф-ф-ррр… – вырвалось из тайных глубин Марии Ивановны. Сама она отползла в самый угол кровати, прикрывая лицо занавеской, дрожа и боясь, что ужас порвет ее душу на части.
– Да как вы смеете! – Петр Ильич брезгливо вытер лицо от мерзкой влаги и поправил пенсне. – На мой новый костюм! Вы… вы… вы!.. – его челюсть дрожала, ум лихорадочно подыскивал верные слова.
– А вы, сударь, здесь очень не вовремя-с! – Максим Петрович спрятал член и с достоинством застегнул первую пуговицу на ширинке. – Не вовремя-с!
– Петя! Петечка! Он сам! Набросился на меня, как зверь! Варвар! Ну, Петечка!.. – смяв занавеску Мария Ивановна забилась в слезах.
