Раздражающий голос навигатора межпланетного шаттла выдернул Вея из липкой, нелёгкой дрёмы. Когда он успел заснуть? Не хотел же. Вот что значит «годы берут своё».
– Вы прибыли на орбиту Тефиды. Маршрут…
– Да заткнись ты, – хрипло пробурчал он, отщёлкивая тумблеры на приборной панели.
Навигатор – молчать, камеры – «вкл», локаторы – вниз, расчёт посадки… готово. Вей откинулся в кресло, потянулся губами к трубочке и жадно отпил воды. Над приборкой засветился экран, транслируя изображение замёрзшей океаниды.
– Ну что, Верка, приплыли, – Вей чуть покосился назад.
Доктор ничего не ответил.
– Вернадский? Слышишь меня?
Вей глянул на пояс. Выключил что ли? Да, выключил. Никакой памяти не осталось.
– Верка.
– Что? – во вшитом в ухо микродинамике послышался голос доктора.
– О! Заработал. Приплыли, говорю. Тефида. Мог ты подумать, что мы когда-нибудь сюда вернёмся?
– Вопрос открытый, – ёмко и пусто, как он это всегда умел, подчеркнул Вернадский.
Вей не стал отвечать. Что тут скажешь? Просто всматривался в дугу горизонта и светло-серую поверхность планеты.
Тридцать семь лет прошло. Вся Система с ног на голову перевернулась. Жизнь прошла. А ледяной старухе-океаниде всё ни по чём. Миллиарды лет она дремлет на дальней орбите, безразличная ко всему, даже к ярости термоядерной матери. Просто медленно нарезает свой эллипс.
Может, и вправду только ей по силам спасти их от гнева Амалии?
Какими же наивными дураками оказались земляне-предки, назвав эту звезду «надеждой». Амалия. Хорошее имя, чтоб запустить к ней в будущее ковчег нового человечества, но невыносимо горькое, когда на твоих глазах «надежда» рвёт это будущее в клочья, и всё летит в бездну, причём такую, где звёзды уже не светят…
– А ведь, как ты тогда говорил, так всё и случилось.
– Да, ничего удивительного, – отозвался Вернадский. – Топлива мало, на взлёт уже не хватит. Дорога в один конец, Вей. Ты точно решился?
Он не ответил. Просто направил шаттл на поверхность планеты.
Атмосфера Тефиды пожалела мелкое хилое судно. Его тряхнуло несколько раз в тропосфере, корректирующий двигатель компенсировал боковой ветер, и аппарат аккуратно опустился на вечные льды.
С трудом застегнув тугой термокомбинезон, Вей защёлкнул шлем и, подключив рюкзак, сделал глубокий вдох кислородно-азотной смеси. В голове полегчало, стало немного спокойнее. Усмехнувшись себе под нос, он открыл люк наружу.
