Единственный сын моего отца
мне не друг…
Сергей открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру. Еще в лифте он подумал, что не стоило, пожалуй, заводится средь бела дня. Но, представив себе, как теперь можно будет провести наступающий вечер, решил, – оно и лучше! Стаскивая в прихожей ботинки и куртку, он уже точно знал, что он сейчас будет делать… Главное, что бы никто пока не звонил. Это главное. А мы тем временем включим музыку и пойдем заглянем в холодильник. Еще надо будет принять душ, или даже залезть в ванну, но для начала, – музыка и холодильник. В холодильнике у нас пиво и джин-тоник, – это еще надо будет решить, – а вот что по поводу музыки?..
На дворе 2000 год и многое из того, что было на волне в 90-е, не говоря уже о 80-тых, музыка, фильмы, другие субкультуры, становилось нет, не то чтобы устаревшим, но уже, скажем так, не актуальным. А что-то новое еще не успело сформироваться, вступить в свои права. Смена эпох…
Он опустился на корточки перед музыкальным центром и вспомнил сегодняшний банкет. Засранцы, подумал он, доведут меня когда-нибудь своими здравницами! До дна, до дна.… В новой, только что обставленной после женитьбы квартире мебели явно не хватало, и диски с кассетами лежали прямо на полу. Слегка покачиваясь, Сергей стал разглядывать обложки… Скажем, что-нибудь из старенького, ну, например, Эллис Купер. Гм, Купер, конечно, подошел бы, да только нет Купера, у Сашки он. И вот ведь тоже, сказал бы просто, дай послушать! Я бы сразу успокоился. Или, скажем, купил бы нового Купера. Так нет же, перепишу, говорит, и с-сразу верну. Гад! Надо будет к нему в «Таврический» проверку прислать, шутки ради. Ладно…
Тут к нему в руки попала кассета без обложки и без надписей, но он сразу вспомнил, что на ней. Он смотрел на эту кассету и улыбался. Вспоминался лунный свет, большая светящаяся вывеска, и как он, обмотав руку платком, разглаживает на стойке банкноту. Сергей посмотрел на костяшки пальцев и усмехнулся еще раз. Поставим-ка мы вот это. Да погромче. Как называется, не помню, да и не надо. Зато это хороший думс-думс, а ничего другого нам сейчас не требуется. Минимальная нагрузка на мозговые центры, плюс максимальная активизация мышечно-рефлекторных узлов. Так, а теперь, – на кухню!..
Он резко поднялся, и в глазах сразу потемнело. Некоторое время Сергей стоял с закрытыми глазами, держась рукой за косяк, и ждал. Мельком он подумал, что вот уже скоро год, как он живет здесь, и что настолько он успел привыкнуть, и к этому городу, и к своему положению в нем, что и не мыслит себя по-другому. И что в Москву к родителям он приезжает теперь как в гости. И еще он вспомнил, что именно здесь он встретил Яну. Девушку, о которой мечтал наверно всю жизнь. И даже не он мечтал, а подсознание его мечтало. И как все эти годы, после успешно взятого барьера мужества, это его подсознание каждый раз твердило ему, – не то, Сережа, дорогой мой, опять не то, ну что ты! И как вроде бы все он понимал, да только – дурак же, куда деваться – не слушал сам себя, все твердил, брось, чего там! И как теперь, уже после свадьбы, вспоминал всех тех, кто был до, и тех, кто был после… Хотя, пардон, после-то уже никого не было, и ведь, пожалуй, не будет. Боже мой, подумал он вдруг с легкой паникой, неужели – все, неужели теперь – все? До самой, что называется, гробовой доски. Только Яна. А что мало тебе? Ну нет, вот ее мне никогда не бывает мало. Зарекаться, разумеется, не следует, только… А, кстати, где она? То есть, конечно, ничего страшного, иногда это даже хорошо, одному можно побыть, а все-таки?
