Она открыла глаза. Утро встречало Надежду летней жарой и яркими лучами солнца, ухитряющимися слепить глаза даже через разноцветный витраж. Девушка потянулась на мягкой постели – может быть, она и не была столь мягкой, как у хозяев, но по сравнению с нарами общего барака казалась сказочной роскошью.
Всё познаётся в сравнении.
Кровать представляла собой грубую, почти неотёсанную конструкцию, на которую был брошен матрас из мешковины, наполненный перьями, и тонкий лоскутное одеяло. О подушке и вовсе не приходилось говорить. Но Надежда радовалась и этому. Её тело, привычное ко сну на полу, устланном гниющей соломой, или на жёстком топчане без матраса и одеяла, наслаждалось мягкостью матраса и уютностью одеяла. Но самое радостное было в личной комнате. Пусть это была всего лишь крошечная каморка, едва вместившая кровать, однако это была её собственная каморка – ну, точнее, не совсем её, но она была единственной обитательницей.
Надежда встала, оделась и отправилась умываться. Девушка улыбнулась. Сегодня был день «или-или», как она его называла. Родители Нади некогда были свободными, хотя и бедными фермерами, ведущими своё скромное хозяйство, способное лишь кормить и поить их. Но всё изменилось, когда владетельный герцог Архан повысил налоги. Тогда жизнь покатилась под откос. Перед ними встал выбор: либо есть, либо выживать. Родителям пришлось занимать деньги на пропитание у ростовщиков под грабительские проценты, что постепенно привело их сначала в долговую яму, а затем и в рабство. Они ещё помнили аромат свободы, когда у них родилась дочь, названная в честь надежды однажды освободиться. Но надежда так и не сбылась. Мор, занесённый вместе с очередной партией чёрных рабов, унёс сначала отца, а потом и мать. Надежда тоже чуть не погибла, но ей повезло: медики успели разработать вакцину, и она оказалась среди тех, кому её ввели. Время после болезни пролетело незаметно. Девочка росла и превратилась в прекрасную девушку, достойную не полей и шахт, а постели знатного чиновника или дворянина. Хозяин Надежды согласился с этим мнением и продал её влиятельному герцогу Архану, выторговав за неё не только двойную цену, но и право торговать на его землях с половиной пошлины. Да, чертовка того стоила: она была не только божественно красивой, но и девственницей.
