В тот день я впервые задумалась о смерти. Не о той, которая приходит на старости лет как логический конец или в середине жизни как обидная случайность, а о той, которую можно создать своими руками прямо сейчас как произведение искусства.
Суицид, так это называется.
Обычно для суицида есть причина – долгая депрессия или травмирующая ситуация.
Убийство, так это называется.
Если кто-то найдет для него причины. Если кто-то докажет.
***
Томи подняла телефон с пола и коснулась экрана.
– Заблокирован.
– Спроси у сестры, может, знает пароль. И передай ребятам, что все, пусть уходят уже.
Дима, ее друг и начальник, все еще надеялся найти в ящике с нижним бельем девушки, которую он несколько часов назад вынул из петли, какие-то намеки на то, почему девушка в эту петлю полезла.
Сестра девушки, такая же приземистая и длинноволосая, сидела на кухне и чистила ногти металлической пилкой. Томи передернуло.
– Не знаю, наверно, ее дэрэ, – протянула сестра. Слова у нее получились длинными, в нос.
– Когда у нее «дэрэ»?
– Четвертого… ноль четыре, ноль один, ноль четыре…
– Не подходит. Еще есть варианты?
– Нуу… может, тупо от одного до шести?.. Дианка любила такое… она вообще у нас капитан очевидность всю жизнь…
После «нь» от сестры как будто еще исходило какое-то мычание или гудение. Томи присмотрелась: девушка едва заметно раскачивалась, как на молитве или медитации. Так. Наркота. Глаза темные, не поймешь, расширены зрачки или нет. Но с пилкой, которой не бросила чистить ногти во время разговора, обращается ловко.
Томи вернулась в комнату, где Дима перешел от ящика с нижним бельем к полке с книгами, и негромко сказала:
– Есть вероятность, что она была под чем-то. Сестра вон, подвисла на своем маникюре и слова тянет.
Дима понимающе хмыкнул.
– Посмотрим. Что с телефоном?
– Пока ничего. Попробую сама подобрать.
Самоубийство было самым обычным. Только записки не было, но сейчас никто из молодых не оставляет ни записок, ни тиктоков. Как говорит папа, потерянное поколение.
Томи в который раз осмотрела маленькую комнату самоубийцы. Обычная комната в съемной квартире, не поймешь, какие вещи человек сам выбирал и покупал, а какие уже были, когда он заехал. Подувядшие цветы в вазе на подоконнике. Книжка по саморазвитию яркой обложкой выделяется на полке среди Гоголя, Стендаля и еще кого-то классического в старых советских переплетах. Не хватает только кружек со следами чая или кофе. Сколько они выезжали на такие «девичьи» съемные квартиры, везде было одно и то же.
