Читать Иноагенты. Лишние среди своих - Сергей Ситников

Совет Света

Зал Совета не имел потолка.

Вместо свода – музыка, медленно истекавшая с небес, как тёплый воск с языка свечи. Невидимые арфы струились за пределами горизонта, вычерчивая в воздухе узоры, которые не могли уловить ни глаза, ни разум, – только сердце. Здесь время было не прямой, а сферой, и каждый входивший ощущал лёгкий нажим на грудь, как если бы в неё глядело само солнце.

В центре зала стояли троны. Не высокие, но весомые, будто отлитые не из золота, а из накопленного внимания миллионов. Каждый трон пульсировал своим цветом – один был похож на ритм метронома, другой – на воспоминание о чём-то важном, но забытом. Эти троны принадлежали тем, кого называли Архангелами Света – существам, из которых когда-то была соткана культура, утешение и вера.

Сегодня их было меньше, чем обычно.

Совет собирался редко. Лишь тогда, когда нечто в воздухе мира начинало пахнуть тревогой.

А сейчас оно пахло.

Он встал без звона, но весь зал будто дрогнул. Златогласый. Тот, чьё имя знали даже младенцы, кто умел разбудить смех одним движением брови, и усыпить страх одной фразой.

На нём не было ни брони, ни короны – только лёгкий светлый плащ, переливающийся отблесками сотен сцен, софитов, улыбок.

Он был светом, к которому привыкли. Светом, которым гордились. Светом, который перестал быть светом.

– Я не буду больше, – произнёс он.

Тихо. Даже как-то интимно.

И только потому, что в зале было абсолютное молчание, все услышали.

– Я не могу.

Не то, чтобы не хочу. Не могу.

Я больше не чувствую, что отражаю свет. Всё, что я делаю – отражаю тень.

А тень, как вы знаете, не имеет собственной воли.

Он говорил спокойно, почти буднично. Как человек, который собрал чемодан и вот-вот уйдёт в ночь, не хлопнув дверью.

– Я смеюсь, когда мне не смешно. Я шучу, когда хочу плакать. Я улыбаюсь, когда думаю о смерти.

С этими словами он снял плащ и сложил его на трон. Под плащом – простая ткань, почти монашеская. Он стал меньше. Человечнее. Видимо, и впервые – уязвимым.

– Ты знаешь, что делаешь? – голос Певчего был глубок, как колокол, и тёплый, как хлеб.

– Предаёшь?

Златогласый посмотрел на него и покачал головой:

– Нет. Я предаю предательство.

Тишина была неестественной. Даже арфы молчали. Звёзды за пределами зала дрогнули, как бы отступив на шаг.

И тогда – Она.

Та, чьё лицо было на стенах каждого дома.