Йени плела корзину, когда к ней вновь пришли на поклон люди из деревни. Не за плетением, женщина увидела это по глазам, прочитала со стиснутых губ и осунувшихся плеч. Через тростниковый мосток люди перешли так, будто под их ногами текла Ануахэ, остановились, не подходя к хижине. Ярость в них спеленали лозы страха, и Йени решила заговорить первой:
– Тихих вод, люди. Что случилось?
Они молчали, пока одна женщина, прижав руки к груди, не выкрикнула с отчаяньем:
– Колдунья в золотом черепе! Она увела их по реке!
Йени не шелохнулась, не моргнула даже, хоть и похолодело всё внутри. Шуршали камыши, и большая рыба играла в реке, хвостом ударяя по водной глади, будто по барабану. Эти звуки наполнили пустоту внутри Йени, не давая оглохнуть от тишины. Не успела она хоть что-нибудь сказать, как заговорил мужчина:
– Такое уже было, когда я был мальчишкой. Колдун в маске-черепе уводил людей по реке. Потом некоторые возвращались. Ты и твои дочери помогают людям, но какую плату решила брать одна из них? Мы терпели мошкару и жаб, терпели крокодилов, тушили пожары, много раз оставались без еды и воды. Но теперь она забрала людей для духов Ануахэ.
Мужчина затих, а вместе с ним и ветер перестал биться о камыши, и ушла с поверхности рыба. Йени заговорила:
– Скольких… – язык не повернулся сказать «моя дочь», – колдунья в черепе увела? Давно?
– Сегодняшним утром за ней ушли трое, – ответил мужчина.
Женщина, стоящая рядом с ним, заплакала.
– Идите по домам. Я сделаю так, как должна поступить.
Мужчина кивнул, серьёзно, будто понял тяжесть выбора Йени. Но ему не понять, даже если бы Нака увела за собой его детей. Эти люди попали в мир мёртвых, и будут жить там. То, что эти люди просят сделать с Накой – хуже смерти. И хуже вдвойне то, что Йени уже сотворяла такое. Напуганным и обиженным людям не понять, как не понять, наверное, и любым другим, чем мёртвый человек отличается от расплетённого.
Люди ушли – никому не хотелось злить колдунью настойчивостью и женским плачем. Они и так говорили, отчаявшись. Йени могла бы остаться в хижине, доплести корзину, а после отдыхать весь день, слушая песни лягушек. И так всё время. Люди бы приходили, жаловались и умоляли справиться с Накой, но требовать бы никто не посмел. Можно бы было закрыть на всё глаза. Жаб и мошкару можно пережить, но друзья с той стороны Ануахэ будут просить у Наки всё больше и больше. Рано или поздно попросят расплетать людей. Хорошо, что Нака этого не умеет.
