…темнота приняла меня и сомкнулась над моей головой. Она была плотная и холодная, будто вода в речке ранней весной. Я поёжился и попробовал открыть глаза. Ничего не вышло: глаз не было. Что-то другое на их месте, но не глаза – это уж точно. Проверить, правда, я не мог, потому что рук тоже не оказалось на месте. Я начал волноваться.
Ощущение холода исчезло, но теперь в ушах – где? – стоял ровный, изматывающий гул. Нечто подобное можно услышать, стоя под проводами высокого напряжения. Только здесь он был выше тоном, поэтому к черту провода и постарайтесь представить, что это ветер воет за окном, в горах, но голос его звенит все время одной нотой. Этот вой теребил душу, рвал ее на части, как отпущенная струна – воздух.
Я подумал (это была моя первая мысль), что же, чёрт возьми, происходит. И только эта мысль оформилась, вылилась в образ и вздохнула, обретя жизнь, как только это произошло, тотчас кто-то рядом, незримый, – мои глаза-то! – он сказал:
– Еще один сковырнулся! – голос был хриплый, с мексиканским акцентом. Кто-то другой дребезжаще засмеялся, но, захлебнувшись, умолк.
– Эй, парень! – сказал первый, и по его тону я понял, что он обращается ко мне. – Эй, откуда изволил пожаловать?
Я промолчал и поэтому голос продолжал: – Из какого города, спрашиваю? Понимаешь?
Я ответил, но точно мячик от пинг-понга, сразу получил еще один вопрос. Он меня озадачил, и мне опять стало холодно.
– Как сыграли «Бордо» с «Ниццей»? А ну, живо! Я уже пять часов ни у кого не могу допытаться. Все прямо помешались на Кубке кубков. У-у, мерзость!
– Пардон, – сказал я, – но я не из того Бреста, о котором вы изволили подумать…
– Тогда…
– Я вообще не из Бреста, – сказал я и пояснил: – Пошутить изволил.
– Так какого же… – можно было подумать, что обладатель хриплого голоса сплюнул, но я решил воздержаться от выводов.
– Э-эх! – сказал голос с сожалением. – Еще одним идиотом больше.
– Прошу… – начал я, но почувствовал, что рядом со мной уже никого нет, и только где-то вдалеке дребезжал тот же смех с мексиканским акцентом.
Я призадумался. Мне теперь никто не мешал, а с мыслями собраться было необходимо. Итак, подумал я, что же случилось? Эту гадость я съел и вроде бы ухнул куда-то в пустоту. И вот теперь я здесь. Только где это место и что происходит с моим телом – этого я никак не мог сообразить. Неужели, мелькнула мысль, неужели не сработало? Я ужаснулся, но кто-то новый сказал:
