Мою первую учительницу звали Анисья Абрамовна. Она учила нас четыре года в начальной школе. Чем запомнилась? Была добрая, невысокая, полная, на лицо обычная, вся простая такая – как многие женщины в поселке. Вне работы одевалась в цветастый халат, на работе чаще всего носила серую прямую юбку и зеленую кофту, в те времена (а это более пятидесяти лет назад) на учительскую зарплату не очень-то разбежишься наряды покупать.
Голос редко поднимала, но когда доводили, могла и накричать. Но не зло. Помню, когда кто-то забывал тетрадку или учебник дома, она не орала благим матом, а повышенным голосом говорила: «Кукушки беспамятные!». И тут же продолжала урок.
Плохого про нее ничего не могу вспомнить, наверное, она была просто нормальной, обычной учительницей, повторюсь – доброй. Однажды на уроке физкультуры (в начальной школе все уроки проводились одним преподавателем), Анисья Абрамовна предложила поиграть в лапту. Это когда один человек с битой в руке подает мяч, а другие должны бежать, пока мяч кто-нибудь не поймает (что-то вроде этого). Один наш со-ученик по фамилии Трофимов, по имени не помню, из семьи потомственных поселковских алкоголиков взял биту, размахнулся и… бита вылетела и попала мне в лоб.
Анисья Абрамовна испугалась, может, еще и потому, что я была дочкой учительницы из той же школы, стала прикладывать мокрый платок к моей голове. Она прижимала меня теплыми руками к своему мягкому животу, и какие-то материнские инстинкты от нее исходили. Мне это было в новинку – мать меня никогда не ласкала, не целовала, не жалела. А тут чужая тетя…
Крови не было, врача не вызывали. Школьная медсестра перебинтовала мне лоб, тем и ограничились. Я продолжала ходить в школу и постоянно слышала вдогонку «раненая». Я и правда походила на раненого солдата с картин советских художников о войне. На правду не обижаются – я и не обижалась.
