Шаббо, конечно, помотала мне душу. В офицерской гостинице телефона в комнате нет, только общий на этаже, на дряхлой тумбочке у дежурного коменданта. Звонить после одиннадцати вечера было не принято, мы зверски уставали на тренировках, после скорого ужина падали на койки и проваливались в глухой сон батраков.
Я объяснял это Шаббо миллион раз, но ей что в лоб, что по лбу. Первый звонок, вечная благодарность Аллаху, раздавался в десять тридцать вечера, она деликатно уведомляла, что только добралась до квартиры и неумолимо, в мельчайших подробностях, рассказывала всё происшедшее с ней за день. Ближе к двенадцати я пытался свернуть разговор, Шаббо начинала злиться и с обычной присказкой «ты меня не любишь» отключалась. Но ненадолго. Около часа следовал второй звонок, в районе двух – третий. Хмурый комендант молча стучался в дверь моей комнаты, неслышными шагами в шлепанцах и пижаме я брёл по коридору мимо сонных комнат товарищей по отряду, искренне желая, чтобы у Шаббо отсох язык.
Наш третий, глубоко ночной разговор обычно превращался в ругань, у меня никогда не получалось уловить эту грань, когда просто возбужденный диалог переходит в плоскость скандала. Мы общались, разумеется, на родном языке, комендант делал вид, что не вслушивается в гортанные звуки непривычного для славянского уха наречия, но время от времени недовольно косился на меня.
«Как бы не стуканул! – невесело думал я, возвращаясь в комнату после того как Шаббо в истерике бросала трубку. – Что у товарища кандидата не всё в порядке с психологическим состоянием».
Однажды я не выдержал. Я был еле живой после восьми часов на центрифуге.
– Послушай, любовь моя! Вообще-то я нахожусь на засекреченном объекте. Вся моя деятельность сегодня – государственная тайна, причем двух государств сразу. Поэтому телефон гостиницы разрешили дать только самым близким людям. Ты это понимаешь?
– А я разве не самый близкий тебе человек? – притворно изумлялась Шаббо. – Или ты завёл себе женушку в военном городке?
– Тоже мне секрет, – Шаббо заводилась уже по-настоящему. – Полгода весь Кабул говорит, что наш знаменитый лётчик (слово «знаменитый» Шаббо произносила так, что я чувствовал себя юнцом на пороге лётной школы) готовится к полёту в космос. Абдул, когда мы наконец увидимся? Я хочу тебя, я хочу лежать с тобой в одной постели, я хочу, чтобы ты трахал меня до утра.
