Князь
Был промозглый, холодный апрельский вечер. Апрельский, но холодный. Я точно не знаю, кто или что там, на небе сидит и правит, но только могли бы и тепло в апреле сделать. А то минус двенадцать – это как-то не по-весеннему. И вообще у меня такое впечатление, что те, кто высоко-высоко, и наши жилищно-коммунальные службы, или ведут ожесточённую войну, или полностью друг друга не понимают, либо полностью отрицают. Страдает от этого только мирное население, то есть мы, простые обыватели. За бортом минус двенадцать, на борту плюс двенадцать, тестю дома. Тоже знаешь, не сахар: давно не приходилось среди весны ходить по московской квартире в свитере.
Я возвращался домой, то ли с тренировки, то ли с гулянья. По-моему всё-таки с тренировки, так как после гулянки душа пропитана огненной водой и холода не замечает, да и тело тоже. Настроение было пасмурным, по сторонам смотреть не хотелось. Да и что тут смотреть? Думали весна, так из-под юбок появятся первые женские коленки? Дудки. Не тут-то было. Все обратно нацепили зимние шмотки: эти невозможные джинсы и длинные, закрывающие от горла до асфальта, дублёнки. Так что смотреть действительно было не на что. Тёмные пятиэтажки и яркие рекламные плакаты и стенды после постоянного просмотра настроения не прибавляют, а наоборот вгоняют психику в состояние тихой агрессии и вялотекущей шизофрении.
Я шёл, уткнувшись глазами в асфальт под ногами. И как обычно, только соберёшься смотреть себе под ноги, как обязательно споткнёшься.
И я споткнулся.
– Дьявол! – тут же выругался я, пытаясь удержать равновесие. – Чтобы вас всех…
– Без проблем, – ответил мне незнакомый, сальный, мужской голос. – Только поставьте подпись, и мы сразу всё устроим. Уж не обессудьте.
Я поднял голову.
Передо мной стоял маленький, толстый, грязноватый человек неопределённого возраста, в сереньком плаще и в сереньком же костюме: брюки-дудочки, спустившиеся носки, тоже серые, и серые же от долгого употребления штиблеты, никогда не знавшие ни щётки, ни гуталина, ни суконки. И скрученный галстук с узлом, как говорят англичане, под правым ухом.
Мы стояли молча примерно две минуты. Я разглядывал его, а он то меня, то что-то под ногами. Хотя нет, асфальт он разглядывал дольше, зато меня пристальнее.
– А вас случайно не Агасфером Лукичом кличут? – спросил я, памятуя прочитанный накануне роман братьев Стругацких.
