Богдан Малой
ОТЦОВСКИЙ НОЖ
У одной из многочисленных речек необъятной якутской тайги жили два Захара – отец и сын. Отцу шёл седьмой десяток, а сыну было двадцать пять. Жили они охотой и рыбалкой в своей маленькой избушке из лиственницы, крытой корой и дёрном. Мать семейства уже лет десять, как отправилась в мир иной, мужики давно привыкли к такой жизни. В тайге дичи было полно, а в реках и озёрах – рыбы, так что голода и нужды они не знали. Пушнину сдавали государству, а на вырученные деньги покупали порох, патроны и продукты.
Однажды Захар-старший – потомственный охотник, отправился проверять силки по короткому маршруту. Ему надоело сидеть дома и хозяйством заниматься, пока сын на промысле – пускай сегодня Захар-младший похозяйничает. Дело было ранней зимой, и Захар, напевая под нос любимую песню, на лыжах отправился на промысел. Мясо сохатого они еще осенью добыли, так что ружьё брать не стал – так легче передвигаться стареющему охотнику. День стоял солнечный, не шибко холодный, и лыжи будто сами скользили по снегу, прямо, как в молодости – думал про себя Захар.
Ничто не предвещало беды, и, радуясь свежему воздуху и последним тёплым лучам скудного северного солнца перед долгой зимой, старик не заметил притаившейся рядом опасности. Из-за кустов кедрового стланика за ним следил медведь-шатун, который из-за загноившейся раны на боку не смог как следует жир нагулять к зиме – вот и шатался в поисках еды. Он уже нашел несколько зайцев в силках и съел их, но совсем не наелся. Косолапый знал, что этот двуногий опаснее всех животных, которых он повидал в своей жизни, но голод сводил его с ума. Медведь был слаб, но тут либо он, либо двуногий – выбора не было.
Внезапно сбоку послышался треск сучьев, и Захар, обернувшись на звук, увидел прыгающего на него медведя. Зверь навалился на него всем своим весом, стал рвать и кусать старого охотника, который пытался прикрываться левой рукой, а правой нащупывал свой якутский нож. Несмотря на дикую боль, старик не потерял самообладания и смог достать свой нож. Изо всех сил охотник бил медведя в левый бок снова и снова, пытаясь достать до сердца, пока сам не впал в забытьё от боли и потери крови.
