– Папа, папа, здесь большой ящик! Он лает!
Прорезиненный комбинезон явно был девочке не по размеру, рукава болтались, как у Пьерро, оставляя борозды на пушистом от пыли полу, но она сумела схватить отца за карман и тащила в руины кухни.
А я все не мог успокоить Рокки, пес надрывался и крутил хвостом, с виду грозный боец, он терял всякую волю при детях. Рокки насиделся один в темноте и отчаянно хотел играть. Но бородатый взрослый, приведенный девочкой лет шести, доверия у него не вызвал, пес кратко рыкнул и затаился, к явному огорчению удивительной гостьи.
– Опять ты выдумываешь, Аника! – голос у мужчины был густой, весомый, как чугунная балка. – Здесь собак нет лет пятьдесят.
– Пап, но он лаял, честное слово! Давай возьмем ящик в деревню!
.
Аника ткнула в затемненный угол, бородач, которого все звали Старшой, посветил туда масляным фонарем.
Действительно, обугленный ящик. Что-то такое шевельнулось в памяти, вроде было у ящика чудное название, Старшой подошел поближе и счистил копоть с оплавленного дисплея.
– Холодильник «Рассвет-200» – прочитал он вслух. – Разработка АО «Заслон». Интеллектуальный помощник на вашей кухне!
– Ой, – восхитилась Аника и попыталась захлопать в ладоши, отчего ее длинные рукава подняли кучу пыли. – А холодильник – это зачем?
– Ну… – замялся Старшой, ковыряясь в оттаявшей памяти. – Раньше они были нужны, помнишь, нам Дед рассказывал? Везде было тепло, как в главной пещере, и в ящике обустраивали что-то вроде ледника или погреба…
– Пап, смотри, вот же собака!
Старшой передвинул лампу и, наконец, увидел. Среди копоти и обуглившейся краски – три размытых сравнительно чистых пятна: мужчина, девушка и собака, тянет хозяйку прочь за подол.
– Эка вас! – вздохнул Старшой. И взглянул на разбитые панорамные окна, некогда открывавшие вид на город. Оттуда пришла беда, удар и безжалостный жар, забравший в городе всех и вся от центра до самой реки.
– Командир! – крикнули снизу. – Тут алюминий, немного, но на пяток мисок хватит. И внизу перила на лестнице, Дед говорит, чугун.
– На крыше смотрели? – гаркнул Старшой. – Вдруг листовое железо, проверьте!
Послышался деловитый топот.
– Видишь, – сказал Старшой дочурке. – Подфартило, металл нашли. А это, – он постучал по ящику, – никуда не пригодный лом. В переплавку нельзя, и энергии нет, даже если еще работает.
