POV БЕССОНОВ
Несколькими неделями ранее
– Может, всё-таки не стоит?
– Стоит, – заверяет Ибрагимович, недовольно поглядывая на наручные часы. Злится, что процесс затягивается.
Ну, блин, извините. Я не каждый день подвязываюсь на подобную парашу.
– Сомневаюсь, что из этого что-то получится, – всё ещё пытаюсь достучаться до здравого смысла присутствующих.
– А ты не сомневайся.
– И не думай, видимо.
– Именно. Это не твоя задача.
Естественно, не моя. Это задача пиар-отдела и юриста. Которые, кстати, тоже тут – сидят вместе со мной за столом переговоров в кабинете нашего ворчливого продюсера.
Мы по одну сторону, по другую – Эва Вебер. Со своей свитой. Та ещё королева: ногу на ногу закинула и смотрит на всех как на отбросы общества. А мы, благодаря стеклянной столешнице, любуемся её задравшимся ультра-коротким мини.
Количество народа и атмосфера больше смахивает на то, будто мы, по меньше мере, судьбу целый страны решаем. Хотя на деле всего-навсего заключаем договор на фиктивный роман в течение следующего полугода.
Охренеть.
Группа "Two Demons", с несмотря на название весьма безукоризненным имиджем и певичка со скандальной репутацией, на которой давно повисло клеймо конченной суки – обалденный тандем, ничего не скажешь.
Без понятия как из этого может выйти толковое сотрудничество, тем более что у нас сразу с этой стервой не заладилось, однако наши продюсеры уже всё решили. Моё дело за малым – подписать бумажки, так как Вебер уже всё сделала.
– Точно надо? – обречённо интересуюсь у Тори, нашей пиарщицы, на что та лишь согласно кивает. – Капец, – принимаю разгромное поражение, берясь за ручку. – Будешь мне по гроб жизни должен, – это уже бросаю через плечо младшему брату. Потому что именно он вообще-то по изначальному плану должен был крутить амуры с этой выскочкой, но, зараза такая, красиво соскочил.
– Обещаю, когда ты станешь старым и немощным, я не сплавлю тебя в дом престарелых и буду ухаживать самолично, – обещает довольный Влад.
– Угу. Вместе со своей рыжей с ложечки кашкой будете кормить.
Из-за которой, собственно, всё на меня и повесили. Любовь, чтоб её.
А я левый.
– Обязательно. И подгузники менять.
Передёрнувшись от перспектив, проставляю автографы везде, куда тыкает пальцем юрист. Аж ладошки потеют, словно самому себе смертный приговор подписываю.
