Читать Живые нити - Настасья Сорокина

Бабушка Аиша часто вспоминала о дедушке. Добрые, светлые истории об их молодости, ухаживаниях, первых годах брака. О том, как родилась мама и каким смешным и проказливым карапузом она была. О том, как дедушка, тогда еще красивый сильный мужчина, подкидывал её в воздух, и мягкие, как пух, детские кудри взмывали в небо под громкий визгливый смех. О том, как он читал сказки разными голосами и играл с дочкой в кукольные чаепития.

Бабушка Аиша была отличной рассказчицей. Обычные бытовые истории в её устах превращались в увлекательные приключения. Лейла слушала ее, открыв рот, хохотала каждый раз в одном и том же месте и просила бабушку рассказывать их снова и снова.

И только Дина сидела в углу молча. Она любила эти посиделки: бабушкин голос, теплый свет лампы, тягучий аромат травяного чая. Вот только истории не любила – воспоминания о дедушке отзывались в ней тянущей тоской. Не потому, что она скучала по нему, совсем наоборот. От баек про чудесного мужа и отца хотелось скривиться и смачно выругаться, потому что дедушка, болтливый весельчак с широченной белозубой улыбкой, был плохим человеком. Очень.

Однажды, спустя пару лет после похорон, захлебываясь некрасивыми истеричными слезами, Дина вопила во весь голос, уткнувшись в бабушкины колени, выплевывая из себя склизкие воспоминания. Бабушка Аиша выслушала несвязные всхлипы, а потом прижала её к груди и зашептала на ухо:

“Диночка, ну не кричи же, зачем кричать? Люди услышат… Какой бы ни был, он был частью нашей семьи. Не нужно говорить никому. Зачем младшенькой знать?… О мертвых либо говорят хорошо, либо никак. В нем же было и хорошее, так давай лучше это помнить”.

Дина предпочла бы в таком случае не помнить ничего, хотя солнцеликий образ деда сопровождал все семейные посиделки. Но то была щепотка перца в сладком пироге этих вечеров – можно и потерпеть.

Улица Мастеров, цветастая и громкая, бурлила, как котел с супом. Неутихающие крики рабочих, скрипы повозок по мостовой, редкие, но звонкие удары станков звучали как прекрасная, непонятная многим музыка. У мастерской плотника пахло свежим деревом. Из кожевенного выставочного зала – выделанной кожей. Чуть подвяленные на жаре фрукты источали сладкий, переспевший аромат с едва заметными алкогольными нотками.

Пыль от дороги не успевала оседать под ногами работяг и покупателей. Жаркий летний день перевалил за половину, но духота даже не думала отпускать Дину из крепких объятий. Резная тень от искусно связанного зонтика рисовала паутинку на её лице и руках: яркие лучи просачивались сквозь дырочки и заставляли щуриться. Люди обгоняли её, задевали плечами и сыпали торопливыми извинениями, подозрительно похожими на ругательства.