А вот руины сральни —
Говно течёт рекой,
И, демонтировав Блевальню,
Перхат решил насрать горой.
Но где гора така большая,
Чтоб всю говном её измазать,
И, блевая, надристать,
Как в горшок и промазать?
И решил Перхат скорее
Переехать в Каростан,
И, сперва напившись пива,
Телепортироваться стал.
Прочитав Коран, молитву
И покакав в уголке,
И восстал вокруг Перхата
Склон с Колокольней вдалеке.
И, решив святое место осквернить,
На гору поднялся он,
И поднялся, чтоб нагадить
Прям на купол золотой.
Он прицелился в часовню
И тотчас принялся срать,
Чтоб монахи на колени поднялись:
– Ну хватит срать!
И Перун великий, грозный
Молнией пронзил его,
Так пронзил – кишки порвались
И рассыпались во двор.
Как судьба распорядилась —
Зодчий был, теперь издох.
Строил сральни золотые,
А теперь – покакал впрок.
И лежат кругом ошмётки,
И говно на куполах.
Привели все Стул Ашота —
Инока монастыря.
Стул Ашот палкой могучей
Зодчего собрал опять,
Чтобы сральни снова строить,
Но на купола – не срать.
И решил Перхат скорее
С места скверного уйти,
Тазик взять, черпать дружнее,
Со церквей говно скрести.
Ну и сральни золотые
В города опять придут,
И узбеки удалые
Всё там срут, и срут, и срут.
И придёт в сей мир блаженство —
Царство сраного труда,
И Беку найдётся место:
Надо срать – и сри туда!
И Перхат железной ложкой
Смрад и дермище зачерпнул,
В рот засунул, пожевал —
Да на купол серанул.
Монахи берут верёвки,
Возвели на холме кол,
Щас туда Перхата всунут
Прямо во говна проход.
Но Перхат не растерялся —
Начал срать ярче, мощней,
И на церкви испражнялся,
Свин блеванный, дуралей.
Стул Ашот, понявши горе,
Дверь мечети он открыл,
Книгу взял из алтаря
И Перхата просветил.
Под горою, на Урале,
Где таджики чугун льют,
В городище Нижнекамском
