Мне было семнадцать, когда к нам в старую, но слегка модифицированную, «хрущевку» переехала ее семья.
В тот день я стоял на нашем открытом балконе третьего этажа, смотрел на цветущую черемуху под окном и планировал втихаря покурить, пока мамка на работе. Именно тогда, когда часы, доставшиеся нам от дедушки, пробили ровно двенадцать часов, около подъезда остановилась видавшая виды газелька. Из нее, будто бы из волшебной шкатулки, выпрыгнули два бойких и плечистых мужичка, синхронно открыли двери кузова и принялись активно вытаскивать на свет божий коробки и мелкую мебель.
Я оперся на перила балкона и принялся с интересом следить за грузчиками. В наш дом переезжали редко, скорее все стремились сбежать отсюда. На это, честно признаюсь, была причина. И крылась она в соседях.
Наверное, только наш дом умудрился включить в себя сразу все «египетские казни» (это не я придумал, это маман так называла наших соседей): скандальную (и вечно сующую нос в чужие дела) бабу Машу из второго подъезда, пьющего и устраивающего дебоши дядю Митю, который поселился аккурат над бабой Машей, и, наверное, был основной причиной ее постоянного раздражения на окружающий мир, изобретателя Лешку (изобретал он так себе, и по этой причине у нас в доме либо постоянно что-то воняло, либо вдруг взрывалось или горело), а также мать-одиночку с пятью детьми, которые орали, плакали, шумели и ломали все на своем пути, если, конечно, дотягивались.
Проще говоря, если у вас среди знакомых найдется хоть один человек, который знает нашу улицу, то он сразу скажет, что на улице Кленов, в доме семнадцать, лучше квартиру не покупать, а если она досталась по наследству – то порекомендует поскорее от нее избавиться.
Желательно летом, когда баба Маша может умотать в деревню к сестре, дядя Митя пьет с собутыльниками в парке на лавочке, ловко прячась от полицейских и глазастых вездесущих соседей, а мать-одиночка Света распихивает свою ораву по лагерям и родственникам, либо же арендовывает недорогой дачный домик.
Из всех шумных и, теоретически, способных мешать тихой мирной жизни соседей на улице Кленов остается только деятельный Леша. Но он, именно в летнее время года, чудит мало. Весной и осенью – намного больше…
В общем, газель остановилась, мужички принялись разгружать мебель, а я так и остался смотреть на это буйство деятельности, опершись на перила балкона.
