«Ты посмотри на нее…»
В коридоре что-то грохнулось на пол. Затем хлопнула дверь. Анна Петровна выглянула из кухни. Кира ожесточенно стаскивала с ног ботинки, потом с яростью отшвырнула их, отпихнула рюкзак.
– Что случилось? Ты что такая… взбудораженная? – Анна Петровна попыталась подобрать слово помягче. Хотя состояние ее внучки явно в его контекст не вписывалось.
– Что-что! Треш какой-то! – Кира прошлепала в свою комнату, рухнула на кровать. – Мало им, что все шмоточные магазины от нас отказались, бренды закрылись! Так еще и Макдональдс – все! Закрывается. Сегодня последний день!
– О господи, – с облегчением выдохнула Анна Петровна, – я уж подумала, труп в прозекторской вскочил и откусил у тебя кусок беляша, который, я знаю, ты жуешь втихаря от препода.
Кира подняла голову.
– Да, конечно, тебе смешно! Вам все время весело. Только и можете повторять: нам бы ваши проблемы! А они есть, проблемы эти! Вам на них плевать. И на нас вам плевать! Вы все за нас решаете. А нас кто-нибудь спросил: какого мы на эту Украину поперлись, что мы там забыли?! Мы же тоже граждане… этой страны! Как голосовать, так обязательная явка, как на митинг официальный – обеспечьте явку от факультета, на «Бессмертный полк» чтобы была колонна…
Кира махнула рукой и отвернулась, мол, что тебе объяснять, ты сейчас мне снова мораль читать начнешь, про родителей своих, да про войну. Уже сто лет назад эта война была, все забыть никак не можете. Она театрально всхлипнула. Но ответом ей было молчание. Кира подняла голову от подушки.
Бабушка стояла у стола, подравнивала беспорядочно сваленные в стопку Кирины тетради, потом сложила ручки, вставила их к карандашницу, смахнула невидимую пыль. Кира только хотела что-то съязвить, как бабушка вдруг заговорила.
– Знаешь ведь, что у нас в приюте при храме поселили беженцев с детьми?
Кира промолчала. Ну знает, конечно. И что?
– Есть у нас повариха, ворчит все время, ругается, мол, привезли всяких, корми их тут, а наши дети чем хуже. Мы ее успокаиваем, пытаемся понять, муж у нее пьющий, она одна детей тянет. А вчера…
Бабушка повернулась к Кире и посмотрела ей прямо в глаза. Кира удивленно моргнула: такого лица у бабушки она не помнила.
– А вчера… Ольга что-то совсем разбушевалась и как швырнет половник, тот – в кастрюлю пустую, а кастрюля – на кафель. С грохотом. И вдруг дети, что были в столовой, молча упали на пол, старшие прикрыли младших. И так лежали, пока не подбежали родители…
