Всё, что было когда-то, есть и теперь, если вспоминается.
Я стою у ветхой калитки, положив руки на потемневшие от времени и дождей штакетины, и не стыжусь (теперь это редко бывает со мной) признаться себе, что сердце моё нежно плачется. Долго я не могу решиться просто войти и чего-то жду от себя. Мне кажется, что прежде я непременно должен осознать всю значимость этой минуты, исполниться чувством радостного нетерпения, насладиться им и только уж потом переступить заветный порог – войти в школьную калитку, которая затворилась за мною так давно.
Передо мной серое, обшитое тёсом двухэтажное здание с тёмными от нависших над ними ветвей окнами, с проржавевшими и покосившимися водосточными трубами, приземистым неуклюжим крыльцом и плоской крышей, у которой слуховые окна заколочены фанерой и где вечно жили и теперь, вижу, кружатся голуби; и всё здание плывёт на меня под неподвижными облаками.
Здесь проучился я десять лет.
Рука моя сама находит вертушку, поворачивает её, отворяет калитку – и вот я на школьном дворе.
Вид двора уныл, хотя вокруг него теснятся густые молодые липы. Вся тесноватая площадка дворика тщательно вытоптана, и лёгкий июньский ветерок чуть тревожит на ней серую пыль. Занятия, как я прикидываю, недавно закончились, и поэтому здесь так пусто теперь, но память моя своевольничает и сердце не слушается глаз: мне чудятся голоса деревенской ребятни, высыпавшей на улицу в большую перемену.
От калитки к крыльцу ведёт из красного кирпича дорожка, служившая когда-то спасением от грязи и луж, теперь же она совсем захожена, вдавлена в землю и проросла подорожником. Подхожу близко к зданию. Взгляд мой падает на чёрный, в деревянной раме, лист железа, на котором значится: «…ская средняя школа». Пройдя ещё несколько шагов вдоль разогретой солнцем стены, на которой жужжа греются мухи, я останавливаюсь у парадной двери, над которой висит давнишнее, написанное по фанере «Добро пожаловать!». Перед самым входом вросла в землю каменная плита в качестве ступени у дверей, из-под которой выбился пучок травы, каким-то чудом не затоптанной.
Я вижу замок, но он, хотя и вдет в дужки, не заперт на ключ. Это когда-то означало, что уборщица Анна Ивановна, жившая в школе, где-то неподалёку: либо у себя на огороде, либо пошла на пруд полоскать тряпки для мытья полов.
