Cерые стены колледжа сковали меня в своем плену. Пара преподавателя по прикладной математике с ее сухими формулами и логическими выкладками звучала как белый шум, заглушающий голоса моей фантазии. Рука послушно выводила формулы в блокноте, но мои мысли были не здесь, а далеко за пределами этой душной аудитории. С каждым шагом по извилистой лесной тропинке я все больше отрывался от реальности, вдыхая терпкий запах хвои и прохладный лесной воздух. А затем резкий обрыв, и я уже в бескрайних просторах космоса, где время и пространство теряют всякий смысл, и я, наконец, ощущаю ту невесомую, ни с чем не сравнимую радость, ту гармонию, которую так долго искал. Я всегда чувствовал себя чужим здесь, на Земле, словно говорю на другом языке, который никто не понимает…
– Громов Александр, повторите последнюю формулу которую я назвал. – Голос преподавателя, как удар грома, разнесся по всей аудитории.
Кровь прилила к лицу, я встал и пробормотал.
– Простите, я… Я не слушал.
– А, не слушали! Перестаньте витать в облаках, Громов, и займитесь учебой! Зачем вы здесь, скажите на милость?
– Да, простите. – Промямлил я, чувствуя себя последним идиотом. Неловко опустившись на стул, я чуть не упал, смущённо оглянувшись. София с презрительной усмешкой смотрела на меня. Мои щеки вспыхнули еще сильнее, и я улиткой вжался в стул, желая провалиться сквозь землю.
Лекции закончились, настало время адской кухни. Я спешил на подработку туда, где жар от плиты был невыносим, а запах жареной картошки, казалось, забивал все поры. Каждый день был очередным витком в колесе сансары. Денег катастрофически не хватало, они утекали сквозь пальцы пьяницы, называвшей себя моей матерью. Жизнь была проста и беспросветна: изнурительная работа, неловкие взгляды однокурсников, сторонившихся меня как чумного, и бесконечное одиночество. Смена оказалась тяжелее чем я думал. После учебы еще и пахать на этой дрянной работе. Вот это мне в жизни подфартило.
Ключ в замке, скрип двери и вот я дома. Тишина. Я облегченно вздохнул. За долгие годы я научился радоваться этому редчайшему мгновению покоя. Дома был беспорядок. Я прибрался, помыл посуду, думал поесть, но открыв холодильник, я увидел лишь кусочек сливочного масла. Что ж, это не ново. Расстелив свое потрепанное временем кресло-кровать, я улегся, и оно приветливо заскрипело под тяжестью моего тела.
