Два чувства дивно бли́зки нам.
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
А. С. Пушкин
Из Петербурга Григорий Алексеевич выехал на заре. День выдался на редкость тёплым и солнечным. Да и всё начало лета было точно таким же. Бричка катила и катила себе по ровной дороге. Позванивали бубенцы, и ветерок обласкивал лица. Епифан покрикивал на лошадей:
– Но! Пошла! Шевелися!
Внимая его требовательному голосу, лошадки прибавляли шагу, бодро постукивая копытами. Григорий Алексеевич в такт движению периодически впадал в спячку. Он скользнул взглядом по пробегавшим мимо окрестностям и начал вспоминать, что, кажется, где-то в этих местах во время возвращения из турецкой компании, столкнулись колесо о колесо его повозка и встречная карета. Только ехал он тогда, наоборот, из Москвы в Петербург. Соскочил он на землю, чтобы ноги размять, и вдруг послышался знакомый до глубокого замирания сердца звонкий женский голос:
– Григорий Алексеевич!
На него из кареты, запряжённой шестёркой холёных лошадей, смотрели тёмные выразительные глаза. Всё всколыхнулось в один миг в его душе: и как он прощался с Софьей перед отъездом, и как слёзы текли по щекам, и как клялись они друг другу в вечной любви. Осталась она в его памяти стройной, юной и улыбчивой.
К нему неторопливо спустилась молодая полная женщина с двойным подбородком. Из-под вороха шёлка и бархата у неё выпирал большой живот. Лишь по глазам, говорившим о былой цветущей поре, он и узнал прежнюю Софьюшку. У него тут же улетучились сладкие воспоминания. Много позже он научится отличать влюблённость от настоящей любви, но после того, как они обменялись пустяшными фразами и разъехались, Григорий долго философствовал о причинах такой перемены в себе.
Как-то незаметно, с ночёвками и короткими привалами, добрались они с кучером сначала до Москвы, где на почтовый станции с него в первый раз потребовали подорожную. В просторной избе, прокашлявшись, невысокий старик пробасил:
– Вашу подорожную.
– Извольте… – Григорий Алексеевич протянул казённую бумагу, выданную самим губернатором.
Сея дана из Санкт-Петербурга Григорию Алексеевичу Старостину, чину девятого класса, росту 2 арш. 6 вер., волосы темныя, глаза кария, бороду бреет, лет 35. С ним следует Епифан Овечкин, росту 2 ар. 3 вер., волосы светлыя, брови густыя, правым глазом слегка крив, лет 46, удостоверяя в том, что едут они из Санкт-Петербурга по собственным Григория Алексеевича Старостина надобностям в Рязанскую губернию, деревню Фатьяновка, к помещику Петру Фёдоровичу Стерликову, и потому прошу господ командующих на разъездах пропускать их без учинения препятствий.
