Вальтер Курт Эберхард, лейтенант-капитан Третьего Рейха, настороженно ходит со своим немецким пистолетом по лесу. Сейчас он в Восточной Пруссии. Январь 1945-го. Серое зимнее небо тревожно обволакивает всю землю, высокие сосны стремятся к небу, хотя некоторые из них были повалены танками. Гулкие артиллерийские обстрелы слышны со всех сторон. Вальтер обходит окопы, в которых лежат окровавленные трупы немецких и советских солдат. Смотря на них, у мужчины невольно пощипывает в носу, сжимается сердце, а голова с каждой минутой ещё назойливее разбаливается.
Слышны тяжёлые шаги. По ним можно понять, что шагающий неимоверно устал и истощён. Но он продолжает идти, несмотря ни на что. Из-за дерева выглядывает хрупкая юношеская фигура, окутанная в толстую шинель. Это был русский ефрейтор Семён. Он безоружен, винтовку потерял при сильной недавно прошедшей метели. Немец не сразу замечает противника, но, увидев, направил на него пистолет. Впервые в жизни он направил пистолет. Семён полностью выходит и спокойно становится напротив смерти. Оба мужчины замерли, ожидая действий друг от друга.
– Beweg dich nicht1, – отчеканил Вальтер.
Семён ничего не ответил. Он не понял слова нациста.
– Я говорю… не двигайся… – чуть менее решительно сказал Вальтер на русском языке.
Ефрейтор удивился, но остался не подвижен. Прошло несколько минут.
– Стреляй уже! – нехотя сказал Семён, как будто приготовившийся к смерти.
– Нет. Я не буду стрелять. За мной, – властным голосом скомандовал немец и опустил пистолет.
По-особенному холодная ночь. На окраине леса Восточной Пруссии, в нескольких километрах от линии фронта, находился бревенчатый блиндаж, врытый в землю. Вальтер размеренно расхаживал по узкому пространству, чуть ли не задевая головой верх убежища. На столе лежит помятая грязная карта, керосиновая лампа и пустой солдатский котелок. В углу сидел советский ефрейтор. Никто из них с тех пор так и не проронил ни одного слова. Напряжение росло с каждым мгновением, хотя оба понимали, что никакой опасности они друг для друга не представляют, что и было, с другой стороны, настораживающим.
– Как тебя зовут? – начал немец.
– Семён, – совершенно безразлично ответил русский.
