Пролог: Россия на карте Европы
Конец XVI века: на краю бездны
1. Земля, омытая кровью и надеждой
Ветер гулял над бескрайними просторами Русской земли, цепляясь за золотые купола церквей и скрипящие сосны глухих лесов. Гигантская держава, раскинувшаяся от снегов Архангельска до степей Дикого поля, напоминала исполинский корабль, потерявший кормчего. Смерть Ивана Грозного в 1584 году оставила руль государства в дрожащих руках наследников – царя-инока Фёдора Иоанновича, чей кроткий взор чаще устремлялся к иконам, чем к делам земным, и малолетнего царевича Дмитрия, чья судьба уже висела на волоске. Династия Рюриковичей, правившая Русью семь веков, доживала последние дни, а вместе с ней уходила в прошлое эпоха, где власть была незыблемой, как стены Московского Кремля.
2. Тень двуглавого орла в Европе
На западе, за смоленскими рубежами, Речь Посполитая, объединённое польско-литовское королевство, жадно взирала на восток. Её шляхта мечтала обратить «схизматиков» в католичество, а Сигизмунд III Ваза видел в русском престоле ступень к общеевропейской короне. На севере шведские корабли бороздили Балтику, вынашивая планы отвоевать Новгородские земли. На юге Крымское ханство, как хищный ястреб, ждало момента для новых набегов, чтобы увести в рабство тысячи пленников. Россия, ещё не оправившаяся от Ливонской войны, стояла одинокой крепостью в кольце врагов – но страшнее внешних угроз были трещины внутри.
3. Боярские игры престолов
В палатах Кремля, где воздух был густ от интриг, кипела борьба за власть. Роды Шуйских и Романовых, Годуновых и Мстиславских – словно пауки в банке – плели сети заговоров. Борис Годунов, шурин Фёдора Иоанновича, правивший от имени царя, пытался удержать страну железной хваткой. Его реформы – от укрепления границ до основания новых городов – тонули в болоте боярского сопротивления. «Не царь ты, а временщик!» – шептались в сенях. Когда в 1591 году в Угличе погиб царевич Дмитрий, последний отпрыск Рюриковичей, толпа, подстрекаемая Шуйскими, кричала: «Годуновы детскую кровь пролили!»
4. Экономика на грани: от Ливонии до опричнины
Страна, истощённая двадцатилетней Ливонской войной, напоминала раненого зверя. Опричнина выжгла целые регионы, торговые пути захлебнулись от разбоя, а казна звенела пустотой. Крестьяне, согнанные в поместья бежавшими от голода дворянами, роптали под ярмом «заповедных лет» – закона, навсегда прикрепившего их к земле. В 1601 году небо словно восстало против людей: три года подряд летние заморозки губили урожай. Цены на хлеб взлетели в 100 раз, люди ели кору и кошек, дороги заполнили банды «разбоев». «И бысть глад лютейший, яко и мертвых ясти», – писали летописцы.
