– Извиняться будешь? – Голос Аси зазвенел и погас, брякнув, как внезапно оборвавшаяся струна на гитаре.
Ася нахмурилась: она специально старалась говорить так, чтобы голос звучал низко и хрипло, как мужской. Раз уж угораздило родиться девочкой – приходилось маскироваться, чтобы как можно меньше ассоциироваться со слабым полом. Но природа иногда брала своё – в самые неожиданные моменты, такие, как сейчас, когда неплохо бы демонстрировать силу, а не высокие девчачьи ноты.
Двор за школой был пуст. Свидетелями «позора» Аси оказались только покачивающиеся на ветру ржавые качели, обрывки объявлений на стенах старого гаража и мокрый от дождя асфальт. Но Ася отчего-то рассердилась ещё сильнее.
Мальчишка из параллельного класса стоял, прижавшись к забору, и усиленно делал вид, что его губы не дрожат. А ещё он упорно молчал. Ася знала, что пацан на год младше, но что это меняло? Зато она девчонка, так что шансы равны.
Эх, казался таким безобидным, но попался. Все они такие, никому нельзя доверять.
Ася держала пацана за капюшон, сжав пальцы так, будто собиралась смять банку колы. В другой руке – грязная пачка сигарет.
– Думал, не замечу? Было восемь. Стало шесть, – она наклонилась ближе и, раззадоривая себя, рассматривала царапины на лице своей жертвы, любовалась злостью и страхом в карих влажных глазах.
– Признайся. Скажи, что взял. И я просто забуду. Может.
– Я не… я не брал, – пробормотал он.
Ответ неверный. Здесь ведь как в математике: дважды два всегда четыре.
Секунда – и он уже сидел на земле. Лужа. Куртка в грязи. Слёзы.
Ася достала из пачки сигарету, прикурила. Глубоко затянулась. Подняла ногу, примериваясь. Мальчишка заскулил и закрыл руками голову. Тьфу ты, противно.
– Не врите мне, народ, – бросила она непонятно кому и пошла прочь, не оборачиваясь.
Она не знала, что кто-то наблюдал за этой сценой из окна старого спортзала. Дверь в него заколочена, и Ася помнила, что это часть двора за школой безопасна. Здесь не было лишних глаз и ушей.
Пока кто-то не пристроил камеру в окне заброшенного помещения. И теперь она бесстрастно фиксировала происходящее, оставаясь невидимой в полутьме, в которой отражение мешалось с дождём.
А за камерой в свою очередь следили два жёлтых светящихся глаза.
