Тогда праздник называли еще по-старому – День Красной Армии.
Лейтенант Молодцов, разворачивая карту, так и сказал: – Сегодня двадцать третье.
День Красной Армии. Задание мы должны выполнить, душа винтом! Праздник особый.
Мела поземка, в испуганном свете ракет шевелились тени. Ради праздника бойцам полагалась двойная порция водки, но лейтенант сказал:
– После задания.
Даже Ивану Евграфычу отказал. Тот пробасил:
– Да я ж, когда чарку приму, так ловчее становлюсь. Я ж как молодой обезьян делаюсь.
Язвительный Гринько, посмотрев на сутулого Евграфыча, добавил:
– Как молодой и красивый обезьян.
Иван Евграфыч не обиделся. Добродушный, как все сильные, он только протяжно вздохнул, отодвинул пустую кружку, поправил черную повязку, скрывавшую выбитый еще под Торжком глаз.
Федор был влюблен в силача-солдата, да и все его уважали. Евграфыч давно мог уйти в хозвзвод болтаться где-нибудь в тылах или совсем демобилизоваться по своему увечью, но он упросил самого майора оставить его «при месте», не обижать
Федор смотрел на Евграфыча восторженно. Ведь это он выбрал Федора из числа молодых солдат пополнения. Выбрал и обучил его всем приемам разведчика.
– Так вот, в День Красной Армий они, одиннадцать бойцов вместе с лейтенантом, уползли следом за саперами на задание. Саперы осторожно и долго резали проволоку выковыривали из-под снега мины, потом старший из них, толстоусый, сказал:
– Готово.
Лейтенант просил саперов остаться с группой прикрытия, поддержать в случае чего. Толстоусый мотнул головой, сказал, что они свое дело сделали, и повернул обратно.
– Ну ладно, – разозлился тогда лейтенант, ругнулся шепотом и через плечо поглядел вслед саперам. Ясно было, что он еще поговорит с ними…
Первыми по узкому проходу поползли трое во главе с Малевичем – левая группа обеспечения. Гринько и тут не утерпел: когда Малевич двинулся вперед, шепнул, копируя его белорусский выговор:
– Пирабежками к бярозе вперод.
Потом под командой Гринько двинулась правая группа обеспечения. И затем они – Федор и Евграфыч. Лейтенант вначале сам хотел идти с группой захвата, но Евграфыч не посоветовал.
Пока Федор полз по ничейной земле, он как-то не боялся, но в узком проволочном коридоре, когда не стало слышно дыхания товарищей, он оробел. Перед глазами двигались подошвы огромных валенок Евграфыча: сначала одна продвигалась вперед, потом другая. Старый разведчик полз быстро и бесшумно. Федор еле поспевал за ним. За проволокой они отдышались. Прислушались. Группы обеспечения, кажется, прошли. По времени они должны быть уже каждая на своем месте у траншей – влево и вправо от пулемета противника на пятьдесят метров. Иван Евграфыч поглядел на циферблат, приник к Федору:
