Грозный… Город, которого больше нет. Город, погребенный под обломками надежд и пеплом воспоминаний. Город её, Зины, воспоминаний : чистых детских и горьких юношеских. Война стала для нее водоразделом, она сыграла в её жизни неоднозначную роль. Война, несущая смерть , такая разрушительная, такая страшная вместе с тем положила конец её личной трагедии. Её личного унижения и безысходности. Теперь Зина едет в душном автобусе, набитом людьми, на лицах которых навеки отпечатался ужас, в Москву. Она навсегда запомнит запах войны – запах гари, пороха и смерти. Запомнит дрожь земли, сотрясаемой взрывами мин и бомб. Но Зина запретила себе впускать отчаяние в сердце. Она приказала душе быть сильной . Она сделает это ради себя, ради своей молодости, ради своего семимесячного сына, который мирно спал на её груди, ни о чем не подозревая. В какой-то момент Зина поняла, что малыш запачкал последнюю пеленку. Мальчик плакал, потому что его нежную кожу разъедали фекалии и мочевина. Никто в автобусе не обращал на них внимания – все были заняты своими бедами. Зина прошла вдоль длинного автобуса, качая ребенка , к водителю и попросила остановить на стоянке , где можно умыться.
– Еще километров пятьдесят, – мрачно буркнул себе под усы усталый водитель.
Зина вернулась на свое место, ребенок продолжал ныть. Она аккуратно вытащила из- под кофты пеленку. Это была пеленка, на которую малыш помочился несколько часов назад. Она положила ее на свой живот, чтоб она просохла немного. Она использовала свой живот как батарею, чтобы сушить пеленки на нем. Это было неприятно, но другого выхода у нее не было.
Пеленка была еще немного влажной, но это лучше, чем если попку малыша окончательно разъедят ферменты фекалий.
Она поменяла пеленку, грязную собрала в узел, положила в пакет и кинула под ноги. Затем покормила малыша грудью и укачала. Когда малыш заснул, она положила голову на окно и начала вспоминать события своей жизни, безразлично рассматривая мелькающие вдоль дороги виды.
Она думала как родилась восемнадцать лет назад прямо в родительском доме на Старой Сунже. Затем с ностальгией, до рези в сердце , вспомнила улицу Старая Сунжа. Это была такая же светлая, такая же прямая улица, как и река чье название она носила. Одинаковые дома с резными ставнями хранили в своих стенах истории поколений. Резные деревянные балконы, увитые виноградом придавали улице уют. Удобные лавочки под ними приглашали путника присесть в тенёчке и понаблюдать за дружным и счастливым гомоном местных ребятишек самых разных национальностей.
