I
Иван Петрович Соколов, пенсионер шестидесяти пяти лет, невысокого роста, с проседью в волосах и тихим голосом, всю жизнь был человеком самых скромных потребностей. В маленьком домике на окраине провинциального города, который он приобрел после двадцати лет работы на почте, Иван Петрович жил тихо и незаметно. Комнаты его были обставлены просто, без каких-либо излишеств: старый диван, шкаф с книгами, письменный стол и кровать. Лишь одна особенность поражала каждого, кто впервые переступал порог его спальни: вся стена над столом была занята огромной географической картой мира, утыканной разноцветными булавками.
В это апрельское утро, когда первые лучи солнца пробивались сквозь занавески, Иван Петрович сидел за столом и, надев очки, аккуратно вставлял новую красную булавку в точку, обозначавшую Рим. На краю стола лежал раскрытый путеводитель, а на кровати – наполовину собранный чемодан.
– Завтра, – прошептал он, отодвигаясь и любуясь своей работой. – После тридцати лет ожидания, завтра я наконец отправлюсь.
Иван Петрович был человеком неизменных привычек. Каждое утро он просыпался ровно в шесть, выпивал чай с сухарями, читал газету и отправлялся на почту. Вечером, возвратившись домой, он обедал, снова пил чай, после чего садился за свои географические карты, путеводители и книги о дальних странах.
Еще в молодости, когда ему было двадцать пять и он только начинал работать, Иван Петрович был поражен рассказами старшего коллеги о путешествии в Италию. С тех пор в нем зародилась страсть к дальним странам и чужим городам. Не имея возможности сразу удовлетворить эту страсть, он решил копить деньги, чтобы по выходу на пенсию совершить кругосветное путешествие.
И вот теперь, спустя тридцать лет, его мечта стояла на пороге осуществления. Пенсия была оформлена, билеты куплены, чемодан почти собран. На следующий день он должен был сесть на поезд до Москвы, оттуда – в Санкт-Петербург, а затем уже на круизном морском лайнере – в Лондон, Париж, Рим…
Иван Петрович бережно взял с полки фотографию в скромной рамке: молодой мужчина и женщина, оба улыбаются. Это были он сам и его покойная жена Мария Николаевна, умершая пять лет назад от рака.
– Вот, Машенька, – сказал он тихо, проводя пальцем по стеклу. – Я еду. Как мы мечтали. Жаль только, что ты не можешь поехать со мной.
