В полутемной горнице была тишина. Лишь одинокая свеча освещала клеть с богатым убранством. В неясном свете виднелся массивный дубовый стол, впрочем, вся мебель в этой палате была дорогой и качественной, сделанной на века. На столе были различные перья, чернила из камеди находились в персидской чернильнице, сделанной из серебра, а также множество пергаментов. За столом сидел и что-то писал высокий и широкоплечий мужчина лет тридцати, с черными волосами и бородой. Вдруг в дверь кто-то постучал.
– Войдите, – сказал князь. Дверь отворилась, и, поклонившись до пола, в кабинет вошел мужчина. – Захарий, как все прошло?
– Дмитрий Иоаннович, самое главное я передал к Вам с посланником, надеюсь, он донес до Вас эту дурную весть?
– Да, твой вестник сказал, что братья мои, литовский и рязанский князья, предали меня и перешли на сторону Мамая. Но я бы хотел узнать все из первых рук.
– Как Вы уже знаете, я, дойдя до земли Рязанской и узнав, что Олег Рязанский и Ягайло Литовский присоединились к поганому Мамаю, послал быстро вестника скрытно к Вашей Светлости. Мамаем я был встречен крайне недружелюбно, но всё же, сумел наладить диалог с ханом, который предложил мне сотрудничество и даже должность ханского наместника на Руси. В основном я давал уклончивые ответы и ничего конкретного не говорил.
– Хорошо, пошли гонцов для сбора войск, и позови Василия Тупика ко мне. Можешь быть свободен.
Захарий поклонился князю и вышел из кабинета. Дмитрий Иоаннович остался один в горнице.
– Что ж, это было ожидаемо… Конфликт этот назревал уже давно, а мой отказ от требования Мамая увеличить выплачиваемую дань до размеров, в которых она выплачивалась при Джанибеке, стал лишь поводом для битвы. К счастью, Орда сейчас ослаблена. Борьба за верховную власть в Золотой Орде представляет для нас как вызов, так и возможность… И, надеюсь, эта возможность даст нам шанс сбросить с себя татаро-монгольское иго, – он устало облокотился на спинку и закрыл глаза. Казалось, он заснул, но нет: через несколько минут он открыл глаза и начал что-то писать на пергаменте из тонкой телячьей кожи.
Как вы уже, наверное, поняли, мужчина, сидящий за столом, это князь Москвы, Дмитрий Иоаннович, которого позже прозовут Донским. С юных лет бога он возлюбил и усердствовал в духовных делах; хотя и не изощрен был в книжной премудрости, но духовные книги в сердце своем держал. И еще одно поведаю о жизни его: тело свое в чистоте сберег до женитьбы, церковь свою сохранил святому духу неоскверненной. И после бракосочетания также тело в чистоте соблюдал, к греху непричастным. Царским саном облеченный, жил он по-ангельски, постился и все ночи простаивал на молитве, сну лишь ненадолго предаваясь; вскоре снова вставал на молитву и в такой благости всегда пребывал. Тленное тело имея, жил он жизнью бесплотных. Землею Русскою управляя и на престоле сидя, он в душе об отшельничестве помышлял, царскую багряницу и царский венец носил, а в монашеские ризы всякий день облечься желал. Всегда почести и славу от всего мира принимал, а крест Христов на плечах носил, божественные дни поста в чистоте хранил, и каждое воскресение святых таинств приобщался. С чистейшей душой перед богом хотел он предстать; поистине земной явился ангел и небесный человек.
