Ранним промозглым утром в огород Василия рухнула летающая тарелка. Потерпела крушение. Вася только вдохнул чистый морозный воздух, потянулся, распахнул накинутую фуфайку, и тут – бац! – посреди капустных грядок с торчащими в небо кочерыжками со свистом приземлилась металлическая конструкция, взметнула куски чернозема и зарылась в рыхлую землю. Только крышка осталась торчать наружу.
– Ёжкин кот, – в сердцах ругнулся Василий, – вовремя кочаны срубили.
Конструкция была тридцати-сорока сантиметров в диаметре. Василий сначала подумал, что кто из соседей выбросил бак, в котором самогон варят. Посудина нужная в хозяйстве. Разглядывая неожиданное богатство, он посмотрел через плечо, вдруг кто-то из соседей наблюдает, выбросил, а теперь жалеет.
– Нет уж, что попало в огород, то здесь и будет лежать. Теперь я хозяин! Дмитревна может выкинуть, чтоб отвадить своего благоверного от самогона. Пусть выкупает! Ну, как это у серьезных людей делается. За трехлитровую банку мёда верну. Мёд отправлю внукам. Или за мешок картошки. Хоть на кой мне мешок картошки, своей завались.
Пока Вася рассматривал находку, думал да чесал затылок, он почувствовал, что холод пробирает голые ноги, обутые в калоши. Калоши, конечно, тёплые, но и сентябрьский морозец крепкий по утрам. Вон как выстлал инеем брошенные между грядок деревянные плахи от крыльца до туалета.
Василий запахнул поплотнее ветхую фуфайку и направился было к избе, но ноги, будто парализованные не сдвинулись с места.
– Замёрз видать. Ноги-то ладно, как бы ничё серьёзного не отморозить, – подумал Вася, приглядываясь к прилетевшей кастрюле.
Чисто из любопытства, по-хозяйски потрогал блестящую по виду алюминиевую поверхность, потёр рукавом фуфайки, не удержался и упал на неё.
Крышка вдруг раздвинулась, пропустив незадачливого Василия внутрь конструкции. Оказался он в центре круглого зала с трехметровым потолком, откуда лился чистый голубой свет и музыка играла.
Василий решил, что погиб, умер и попал в рай. Было тепло и светло, а перед глазами стоят живые существа в белом, ростом сантиметров двадцать, с круглыми глазами, как у стрекозы, и выпуклым устройством на месте носа и рта, похожим на шахтный респиратор.
Светлые блестящие комбинезоны обтягивали неказистые фигуры, похожие на членистоногих насекомых. Множество рук и ног непрерывно двигались, выражая эмоции или пытаясь что-то сказать.
