В этот будний летний день станичный атаман Величайшего Трижды Краснознаменного Казачьего Войска генерал-полковник казачьих войск Стариков Иван Денисович пребывал в дурном расположении духа. Побрякивая многочисленными орденами и медалями, он поднялся в свой кабинет на 2 этаже и посмотрел на папки на столе, приготовленные ординарцем. Три штуки. Желтая – «текучка», красная – «важно» и зеленая – «награждения». Так было заведено ещё его предшественником, бывшим Первым секретарем комитета комсомола станицы, ушедшим из атаманов на повышение в губернскую Епархию, протоиреем и год назад скончавшимся от цирроза. Профессиональное заболевание. Хоронили пышно в родной станице, поминали неделю, памятник отлили… Мда…
Отсюда и плохое настроение. Печень давно шалит, а это конец карьере – не видать ни звания Маршала Казачьих войск, ни Генералиссимуса в Московском Центральном Юрте. Столько не выпить.
Аккурат на майские загремел в Главный казачий госпиталь им. Атамана Изтербергского в Москве. Врач-вредитель в кабинете, увешанном потемневшими православными иконами, посмотрел поверх своих профессорских очочков и выдал диагноз – спиртного ни-ни. Молодые юртовые атаманы жрут самогон галлонами, а потом до утра пляшут. Куда до них… Знал он, естественно, все хитрости, как пить, не пьянея. И про масло, обволакивающее стенки желудка, и про секретные пилюльки, и про приёмы уходить якобы в туалет, а там опорожнять желудок. И как дипломаты набирают виски в рот, не глотают, а потом, делая вид, что запивают, выдавливают спиртное в стакан с соком. Ерунда всё это. У нас не Африка какая-нибудь англосаксонская. У казачков такое не проканает – раскусят моментально и так опустят, что конец не только карьере, а вообще всему человеческому уважению.
Сегодня распорядок был таков – до обеда работа с документами, приём посетителей, а с обеда выезд на Разгуляй, на Смотр казачьих дружин с награждением.
Генерал грузно протопал к своему столу, снял тяжёлый от наград и значков китель, повесил на спинку кресла и уселся. Поправил на пальцах золотые печатки-«болты», поелозил шпорами по линолеуму, хоть и зарекался этого не делать, и потянул к себе жёлтую папку. Так… Заявление… Казачка Анастасия Мартиросян жалуется на казачку Верку Подгеребную, что Веркина белая коза Люська запрыгивает в её палисад и жрёт гладиолусы, за которыми она, Анастасия, ухаживала всю весну на карачках для украшения природной среды родной станицы… Ага, а вот ответное заявление, от Веры Прокопьевны Подгеребной, потомственной казачки, вдовы потомственного реестрового казака, геройски скончавшегося… и так далее. Белая дойная козочка Люся случайно проникла в мартисянский палисадник, потому что забор там как решето, весь разваливается, никаких цветов там сроду не было – крапива да лебеда. Мартисянка, которая вовсе не казачка, даже копытца Люськиного не стоит, Люська как добропорядочная дойная козочка может есть всякую дрянь, а давать на выходе целебное молоко!
