Деловито пыхтя и вспенивая винтом воду за кормой, кораблик шёл по свинцовым водам Ладожского озера. Его можно было бы назвать ушкуем, но распоряжались здесь не задорные, часто сквернословившие ушкуйники, а молчаливые монахи Валаамского монастыря. Удивительно, но отцу Никодиму почему-то было неуютно в их обществе. А вот с ушкуйниками, которые доставили его из Выборга на Валаам, путешествовалось куда приятнее и веселее.
Горько улыбнувшись, старый иеромонах подумал, что благости и строгости в нём стало сильно меньше, чем было во времена служения в братстве Скорби. А вот мирского прибавилось, и даже вера изменилась, так что Илия может и не узнать некогда истового в своём служении старого друга. Ежедневно отец Никодим молил Господа о том, чтобы даровал ему разум принять праведное решение и распознать козни нечистого. Найти верный путь во тьме непонимания. Каждую секунду он боялся, что оступится и утащит с собой во тьму не только доверившегося ему благочинного, но и странного дурачка, в одночасье ставшего слишком смышлёным.
То, как менялся этот парень, пугало священника, но одновременно казалось ему светлым чудом. Впрочем, молиться о принятии верного решения поздно, первый шаг уже сделан, и назад не воротишь. Путь, уводящий в пугающую неизвестность, начался, когда вместо обычного дурачка в Пинск на ушкуе вернулся кто-то другой. Объяснить, как дух недалёкого парнишки настолько усилился, что он внезапно сильно поумнел, священник не мог. При этом он был совершенно уверен, что дело тут не в бесноватости и в душе парня по-прежнему нет тьмы.
Когда-то Илия говорил, что обычные священники во всём необъяснимом видят чудо Господне, скорбники – козни нечистого, а церковные розмыслы пытаются отделить одно от другого. Только сейчас иеромонах понял, насколько тяжела ноша его старого друга. Ведь сомнения, которые постоянно терзали душу Илии, точно так же теперь мучают его самого. Но отступать поздно. Смышлёный и очень целеустремлённый парень уже выполнил свою часть дела. Теперь прошедшему через тяжкие испытания, рискнувшему ради нового знания своей жизнью, а может, и душой Степану нужен шаманский нож.
Отец Никодим постарался прогнать из головы мрачные думы, и это у него получилось на удивление легко. Скорее всего, помогли пусть и немного мрачноватые, но необычайно возвышенные красоты Ладоги. В сих благословенных местах сохранилась первозданная чистота, не запятнанная тёмными демонами. Сам священник верил, что всё благодаря посещению этих мест самим Андреем Первозванным и святому кресту, установленному им на горах Валаамских. Илия же порой смущал его рассказами о том, что ни бесы, ни природные духи, коим поклонялись шаманы, не смогли тут прижиться из-за очень старой силы, от которой остались лишь очень древние и непонятные рисунки.
