Я всегда оставалась незамеченной в толпе. Мои волосы цвета тёмного мёда с рыжеватыми отблесками обычно были собраны в небрежный хвост, как будто я пыталась спрятать их мягкость. Глаза странного оттенка, не совсем зелёные, не совсем серые, казались мутными стёклами, за которыми скрывалось что-то тревожное.
Моя грудь была небольшой, но упругой, с бледно-розовыми сосками, которые чувствительно реагировали на любое прикосновение или даже взгляд. Я ненавидела эту особенность – как моё тело откликалось, когда разум ещё боролся с собой. Руки тонкие, с длинными пальцами, всегда были холодными, как будто в жилах текла не кровь, а дождевая вода.
Но бёдра… Они сводили мужчин с ума. Широкие, мягкие, с предательской «апельсиновой коркой», которую я тоже ненавидела, они заставляли мужские руки задерживаться на них дольше, чем следовало.
Внутри я была клубком противоречий. Стыдливая, но мечтающая о том, чтобы кто-то разорвал мою паутину скромности. Пуританка с библиотекой эротических романов под кроватью. Девственница, чьи пальцы знали дорогу к самой сокровенной точке ещё со школы.
И в тот вечер, когда его взгляд словно раздвинул ткань моего платья, я почувствовала, как просыпается другая Алина – та, что скрывалась за стыдливыми взглядами и скрещёнными ногами.
Я не люблю шумные вечеринки. Но Вика три дня звонила, умоляя меня пойти: «Ну, пожалуйста, Ленка же именинница! Ей 18 лет исполняется! Ты что, совсем асоциальна? Пошли, давай! Хоть развеешься!» В итоге я сдалась и пришла.
На тусовку я надела новое розовое платье, которое купила специально для выхода. Сделала небрежный макияж. Но «скромные посиделки» превратились в настоящий кошмар. В тесной хрущёвке толпилось человек двадцать: полузнакомые лица с факультета, какие-то парни из спортзала и вездесущие «подруги подруг». У них было дешёвое шампанское и слишком липкие взгляды.
Тёплый воздух вписки был густым от смеха, музыки и аромата дешёвого вина. Я сидела в углу, держа бокал, словно он мог защитить меня от чересчур похотливых взглядов. Моё хрупкое тело с бледной кожей, покрывавшейся румянцем от волнения, редко привлекало внимание. Но сегодня всё изменилось.
