«Говорят, кровь та – не чиста. Сквозь века она несёт в себе следы того, что древнее всякого разума, не подвластно свету и времени. Проклятие таится в глубине, тянет в бездну, где сны становятся кошмарами, а страх – плотью. Никто не осмеливается назвать её вслух, но те, кто слышат Зов, уже никогда не вернутся. Эта кровь не человека – это следы тьмы, что шепчет из забытых глуби…»
Одинокое детство Артура оставило на нём неизлечимый отпечаток. Он рано познал силу чтения и с головой ушёл в мир сказок, скрытый на страницах бесчисленных книг. В юности детские сказки уступили место романам, в которых он увлечённо изучал чужие истории, тщетно пытаясь спрятаться в них, словно стремясь огородить себя от той реальности, что мозг воспринимал лишь как непрекращающуюся череду тревог. Детективные истории увлекли за собой уже в старших классах, а позднее – мифология, что поначалу предстала перед ним в облике древнеегипетских богов и греческих мифов.
Причиной тому, помимо вечно занятого работой отца, послужило и странное исчезновение матери. Именно она вложила в сына любовь к чтению, дабы он не замечал отсутствия родителей, которые бились изо всех сил за его будущее. Однако однажды она просто исчезла. Полицейское расследование пришло к мрачному выводу о банальном самоубийстве. Ходили слухи о причастности сектантов и похищении, но так или иначе, тело так и не было найдено. Лишь плащ и туфли, обнаруженные на мосту, что пересекал глубокую и тёмную реку, остались после несчастной.
Вероятно, что ночное чтение древних мифов не должно было вылиться во что-то большее, однако к двадцати восьми годам Артур занял скромную должность младшего научного сотрудника на кафедре сравнительной мифологии. Его дни сливались в один, проходя незаметно, сливаясь в серую череду однообразия. Жизнь утекала сквозь пальцы, не оставляя после себя никакой надежды на какие-либо изменения.
Несмотря на увлечения мифами, Артур оставался скептиком, не признававшим влияния звёзд, и иных потусторонних сил. Мечтательность и идеализм, выстроенные романами, уступили место сухому рационализму, привитому детективными романами. Общение с дамами не вызвало в нём ничего, кроме вежливого интереса, а попытки сблизиться потерпели крах ещё в студенческие годы и окончательно разочаровали. Отказ, который он получил от дамы сердца в попытках пригласить её на прогулку, навсегда отравил его сердце страхом повторного унижения. С тех пор он ещё сильнее углубился в изучение мифов и ложных миров, ища убежища на пыльных страницах.
