Читать Нисхождение. От безграничного к форме - Роман Егоров

Книга первая трилогии «Осознанное Присутствие»

«Вечность наполнилась радостью – и родилось время».

В тишине, предшествующей всякому звуку, в пустоте, предваряющей всякую форму, в покое, из которого рождается всякое движение – там, в этой кристальной неподвижности, пребывает то, что мы называем Абсолютом. Не потому, что это лучшее имя, а потому, что любое имя может лишь намекнуть на ненарекаемое.

Представьте себе море возможностей, где каждая волна – это целая вселенная, каждая капля – галактика, каждый атом воды – солнечная система. Но всё это – лишь потенциал, лишь чистая возможность. Ни одна из волн ещё не поднялась, ни одна из капель не обрела форму. Всё здесь существует одновременно, в совершенной полноте, в абсолютной завершённости – и, при этом, в абсолютной невыраженности.

Что же заставляет эту совершенную полноту начать игру в неполноту? Что побуждает безграничное исследовать границы? Что приглашает вечность примерить одежды времени?

Традиции разных культур отвечают на этот вопрос по-разному. Одни говорят о божественной воле. Другие – о космическом законе. Третьи – о спонтанном импульсе. Но есть нечто, что объединяет все эти ответы, нечто настолько простое, что его легко не заметить, – интерес.

Да, именно интерес – это та первичная направленность внимания, которая предшествует всякому творению. Не нужда, не необходимость, не долг – а чистый, незамутнённый интерес. Тот самый интерес, который испытывает ребёнок, впервые видящий снежинку. Тот самый интерес, который переживает художник перед чистым холстом. Тот самый интерес, который охватывает влюблённого при встрече с возлюбленной.

Мы называем это «божественным интересом» не потому, что он принадлежит какому-то отдельному существу, а потому, что он предшествует всякому разделению на «я» и «ты», на «внутреннее» и «внешнее», на «творца» и «творение». Это интерес, который бытие испытывает к самому себе – к своим безграничным возможностям, к своим бесконечным перспективам, к своим неисчерпаемым глубинам.

И вот, в океане абсолютной полноты появляется первая рябь – ни из чего, ни для чего, просто от избытка, просто от щедрости, просто от радости. И эта рябь не нарушает покой океана – она выражает его по-новому. Эта рябь не уменьшает его полноту – она раскрывает её иначе. Эта рябь не отделяется от океана – она становится его живым жестом, его улыбкой, его танцем.