Прежде чем приступить к делу мне необходимо сказать несколько слов об одном существенном противоречии, которое неизбежно будет проявляться на страницах этой книги.
В конце 2016 года, остановив, так сказать, свой «внутренний диалог», я в очередной раз решил переосмыслить свое прошлое и основательно взялся за переключение мышления на английский. В связи с этим вся моя обывательская деятельность, базирующаяся на штудировании классической литературы и осмыслении прочитанного в прозе, стихах и дневниках, претерпела значительные изменения. Аскетический образ жизни, увлекавший меня с 2007 года под влиянием Кастанеды, Шопенгауэра, Ницше и прочих отшельников, сменился активной публичной деятельностью. Центром этой деятельности оказался английский разговорный клуб.
С мая 2017 по июль 2023, с перерывом в четыре месяца в период пандемии, я проводил еженедельные встречи клуба, достигавшие в пик своей популярности двадцати пяти участников. На подготовку к каждой встрече я тратил от двадцати до пятидесяти часов, будучи, как правило, полностью вовлеченным в изучение заявленной темы. К слову, среди тем были: свобода, мудрость, честность, справедливость, интеллект, культура, время, скука, закон, страх, агрессия, внимание, память, красота, эволюция, гравитация, относительность, труд, смелость, глупость, психология, нейрофизиология и т.д. Такое положение дел привело к тому, что накануне 2024 года мой английский достиг беспрецедентного уровня. При этом, казалось, я владел английским вдвое хуже в сравнении с тем, что мне удавалось делать с русским языком.
Взявшись писать эту книгу на английском, я мог бы способствовать достижению баланса сил в своем уме и установлению в нем прочного, двухполярного, «холодного» равновесия. Тем не менее, писать эту книгу на английском, даже несмотря на ее потенциальный успех у англоговорящего обывателя, значило бы ставить себя в позицию туры, открывающей стратегически значимый фланг в погоне за никому не нужной пешкой.
Можно было бы легко отделаться от этого противоречия, выполняя параллельный перевод, но в этом случае неминуемо возникает путаница по поводу того, с какого на какой язык переводить, в перспективе нарушающая единство стиля.
Наблюдая за легкостью развития моего мышления в рамках русского языка и осознавая в полной мере тщетность стремления добиться подобной легкости при использовании English – особенно принимая во внимание то, что я взялся за его изучение только после 2012 года, когда мне уже было за двадцать пять – не существовало иного выбора, кроме как писать эту книгу на русском. И все-таки что-то во мне осталось крайне недовольным этим обстоятельством.
