Вспышка света. Ещё одна. Я вот уже десять земных лет наблюдаю за ним.
Не за убийцей. Не за спасителем. За человеком – искрой, что разгорается в темноте. Его улыбка, светлая и простая, зажигала сердца прохожих. Люди не могли объяснить, почему тянулись к нему. В нём не было ничего нарочитого. Но стоило взглянуть – и ты уже улыбаешься в ответ. Просторы воды, ветра и неба отзывались на его дыхание. Мир становился мягче. Он был тем, кто мог открыть дверь к нам – в сон, где правит не страх, а возможность.
И я ему помогу.
Но вокруг него – враги. Жадные, упрямые, слепые. Они не видят, что он делает не только для себя. Они хотят отнять. Запретить. Заблокировать. Он им мешает – не потому что опасен, а потому что свободен. А свобода всегда пугает.
Я – синигами. Но не тот, кого вы знали. Не Рюк. Не Рэм. Меня зовут Сарум, и я не приношу смерть – я приношу знание. Моя Тетрадь не для казни, а для снов. Для тех, кто способен видеть сквозь страх.
Первое, что я дал ему – было знание. Огонёк в его сознании. Я шепнул: «Береги. То, что тебе дано – не для чужих глаз. Это не оружие. Это суть. Храни её, как зеницу ока». Он кивнул, не спрашивая зачем.
Второе – урок. «Не держись за чужое. Всё приходит, всё уходит. Потерянное – не конец. Иногда, чтобы найти своё, надо отпустить то, что тебе никогда не принадлежало». Он понял. И отпустил. Болью, но понял.
А затем – дары.
Первая вещь, что я оторвал от сердца – сумка. Маленькая, потрёпанная временем, когда-то принадлежавшая женщине, что знала: её дом – не стены, а её вера в реальность. Он принял сумку. И с ней обрёл своё первое прибежище. Уют в хаосе. Ощущение, что ты не гость на этой земле.
Вторая – шлёпки. Принесённые с моря. От старого моряка, что ушёл за горизонт и не вернулся. Эти шлёпки – как след. Он надел их – и впервые пошёл в сторону, которую боялся. Не по асфальту, а по своей дороге. Дом теперь был с ним – в шаге, в пути, в странствиях.
Её звали Маро.
Она не искала человека. Она искала узел. Точку пересечения. Осколок смысла, застрявший в тканях повседневности.
Маро знала: наши предки не родились на этой планете.
Они прибыли издалека – с планет, где гравитация звенела иначе, а речь могла взламывать материю.
Они пришли не как завоеватели, а как беглецы – от чего-то, что не имело формы, но разрушало всё, что осмеливалось помнить.
