мир пал. люди исчезли. остались только те, кто не захотел лечь
Misa Red
пролог
Говорят, вначале был свет.
Но никто не говорит, кто первым ослеп.
Говорят, над миром стояли боги.
Немые.
Слепые.
Слишком уставшие, чтобы вмешиваться, и слишком гордые, чтобы признать ошибку.
Ангелы резали не крыльями – клинками.
Демоны не предлагали сделки – они приходили за теми, кто кричал громче всех.
Люди пытались выстроить веру из остатков архитектуры. Но на их молитвы отвечала только ржавчина.
Боги больше не слышали.
Потому что слушать – значит признать, что ты всё ещё несёшь за них ответственность. А они – не несли.
Мир трещал.
Вены земли лопались от жара.
Молились стены, молчали дети.
Горели храмы, гнили герои.
Никто не поднял руку, чтобы остановить. Никто не закрыл глаза, чтобы не видеть.
И тогда это началось.
Всё пошло по пизде – не сразу.
Сначала гасли города.
Один за другим.
Как будто кто-то вырывал провода из самого тела цивилизации, отключая кислород.
Связь пропала первой.
Потом электричество. Потом надежда.
Богатые прятались в бункеры.
Бедные – в молитвы.
И те, и другие – сгнили одинаково быстро.
Никто не штурмовал столицу.
Никто не сбрасывал бомбы.
Просто… системы упали.
Как человек, которому вдруг стало всё равно.
Дома превратились в пепел.
Люди – в догадки.
Религии – в мусор.
Оружие – в решение.
Никто не ждал чудес. Их никто не обещал.
Было только одно правило: выживай как знаешь.
И не задавай вопросов.
Так началась эпоха, о которой никто не напишет. Потому что никто не дожил, чтобы закончить.
Боги исчезли.
Люди забылись.
Остались только те, кто слишком упрям, чтобы лечь.
И из этого пепла… вышли те, кто должен был сгореть.
Но не захотел.
глава 1. Город, что сожрали боги.
Снег был грязным. Он пах мёртвыми городами.
Рома сидел у разбитого окна и считал затяжки. Пепел от сигареты падал в крышку от консервы.
Он не молился.
Здесь больше не за кого.
Под потолком скрипела балка. Покой мёртвого дома нарушал только хруст бетона, где-то под землёй.
Было тихо. Даже слишком. И Рома это ненавидел.
Он встал, откинул куртку с крюка и натянул капюшон. Осколки стекла хрустнули под подошвами, когда он вышел за порог. Полоса копоти на стене – всё, что осталось от прежней семьи, что когда-то тут жила.
Он не знал их имён. И не хотел.
Мертвый город принимал его без эмоций.
Выбитые витрины, граффити на стенах, обугленные скелеты машин.
