А мне жена сказала: «Давай собаку заведём». «Да зачем», подумал я, ведь только недавно была, да так мало пожила, всего два года, а какая была красавица, Нюськой звали. Ещё свежо в памяти – такая маленькая чихуашка была. Ну, с другой-то стороны, а почему бы и нет, может и правда нужно завести новую собаку и не вспоминать, не мучатся уже. Ладно говорю, давай попробуем. И уже в этот же вечер, по приходу с работы, я слышу – «Нашла, нашла, нужно ехать срочно, иначе не успеем». Срочно, так срочно, заводим Матиз, доехать бы, но понимаю, что раз сказал а, говори и б, и мы в ночь едем куда-то под Домодедово за новым другом. Матиз уже сильно старенький и фары светят так слабо, что почти ничего не видно, а нас, наоборот, слепит каждая встречная машина, и мы слепые, как кроты, мчим за щеночком. – Какой породы хоть выбрала? – спрашиваю я.
– Ой, такой милый, такой милый таксёныш.
– Как таксёныш? Я думал, что опять чихуахуа или йоркширский, но такса?
– Да такса, но он очень милый и такие глаза грустные…
– Ладно, такса так такса, грустные так грустные. Едем уже. А вот и наш поворот.
Поворот в обычный спальный район, а в нем обычная пятиэтажка, а в ней обычная квартира с обычными приветливыми, уставшими людьми. Ведь пока мы ехали, темнело, а пока доехали, началась ночь.
– Здравствуйте, а где наш будущий красавчик? – спрашиваю я так бодро как будто время не одиннадцать вечера, а часов девять утра.
– Где? Где то был! Говорит усталая женщина.
– Оля, а где щеночек? За ним приехали, ты его не видела. Кричит она куда-то на кухню.
– Видела, мам, он, как обычно, на своём месте.
– На каком своём?
– Ну, как обычно, под диваном, как обычно, спрятался и не выходит.
Да уж, думаю я, теперь понятно, почему милый и глаза грустные. Если для маленького щенка было обычно сидеть под диваном, а не носиться, таскать, трепать,играть и лаять. В таком случае нужно и правда спасть друга из этого «Родительского дома».
– А достать сможем? – спрашиваю.
– Конечно, Оля неси швабру.
И спустя пару волшебных движений из под дивана появился он, смешной, длинный таксёр.
Сразу было видно, что он не чистокровный, так как сильно пушилась грудь, и пятно на ней было белое. А вот глаза были умные, умные и грустные – грустные. Даже не совещавшись с любимой мы в один голос сказали: «Берём». Оставили вафельный тортик бывшим хозяевам, чтобы пёс прижился. И поехали ночью домой, уже втроём.
