Подходила к концу четвертая, последняя за сегодняшний день тренировка. Мы с пацанами двенадцати-тринадцати лет закончили разучивание «броска прогибом с захватом голени», я построил их в одну шеренгу на ковре, скомандовал «Равняйсь», «Смирно» и попрощался:
– До свидания, борцы!
– До свидания, тренер! – довольно дружно ответили мальчишки.
Я скомандовал:
– Напра-во! В колонну по одному шагом марш из спортзала!
Можно было, конечно, просто распустить пацанов, но такие действия чреваты непредсказуемыми последствиями. Мои борцы-вольники, ломанувшись в проход, запросто могут снести не только двери из спортзала, но и двери напротив через коридор в раздевалку, а то и получить травму. Дождавшись, когда последний в колонне пацан Мишка Сазонов покинет спортзал, я выключил в помещении свет и вышел следом. Постоял несколько минут у открытой двери в раздевалку, наблюдая за тем, чтобы пацаны не баловались и после того, когда они вышли из коридора спортзала и отправились в фойе, где их поджидали родители, двинулся в душевую. Можно, конечно, потерпеть до дому и там принять душ, но после нескольких часов ползания по, скажем мягко, не очень-то чистому ковру и возни на нем, хочется поскорее смыть с себя грязь и пот.
Приняв душ, а заодно, помыв голову, я, обмотав вокруг бедер полотенце, принялся в тренерской раздевалке сушить с помощью ручного фена и расчески волосы, поглядывая на себя в висевшее на стене зеркало. Нет я не какой-то там модник, который делает укладку, завивку или какие-то иные манипуляции с волосами, придавая им красивый вид и объем. Отнюдь. Просто сушил их, потому что на улице осень, довольно холодно, а с мокрыми волосами запросто можно подхватить простуду.
Повесив фен на крючок и положив расческу на полочку под зеркалом, я повесил лежавшую на стуле спортивную форму в шкафчик, надел висевшие в нем джинсы, рубашку, куртку и вышел из раздевалки. Перед тем как покинуть спортзал и прилегающие к нему подсобные помещения, заглянул в кабинет, который мы – я и еще два тренера – делим с завучем детско-юношеской спортивной школы Колесниковым. Завуч уже давно на пенсии, но вот до позднего вечера все корпит над документами, всевозможными директивами, отчетами и приказами. Вот и сейчас он большой и грузный сидел в своем кресле за Т-образным столом, наклонив бульдожье лицо над каким-то документом и то ли читал, то ли изучал его. Заходить в кабинет я не стал, сунул в дверь только голову и проговорил:
