Читать 2178 - Катерина Блескмур

Нэт поднялась на крышу 160-этажного здания, чтобы выкурить свою «пыхтелку», как называла её Мари. Маленькое электронное устройство без никотина, дающее лишь пар и чуть-чуть утешения. Курить она бросала уже второй год: сначала отказалась от никотина, теперь – восьмой месяц как отказывалась и от самого пара.

Вечерело. Солнце тихо плыло в закат, а внизу, в стеклянной толще города, сновали люди и плыли машины. Нэт посмотрела на Нейликс-браслет – он показывал 20:16, 19.05.2178 г.

Эвелин. Первый миллиард. Так называли их город – мегаполис, западную столицу Объединённого Мира.

Он был вертикальным – как будто небоскрёбы выросли из земли не вверх, а выжгли её изнутри. Вечерний Эвелин подсвечивал себя сам: трёхуровневые транспортные магистрали, бегущие рекламные полотна на фасадах, искусственные солнца, висящие над зелёными куполами парков. Люди текли по прозрачным мостам, дроны свистели в небе, где не было ни облаков, ни звёзд – только отражения от панелей. За красотой всё равно чувствовался холод: слишком много порядка, слишком мало живого.

Тихо встав за контейнером с декоративными кустами, она достала пыхтелку и затянулась – приятно.

День был снова нервным: с тех пор как их перевели в это здание, её зажали в крошечной каморке под лестницей. Её – с оборудованием на миллионы для настройки ИИ-роботов. Работа почти встала. Ещё и мистер Донован, её дурацкий босс, не изменял своим традициям:

– Нэтти, солнышко моё, Паракилсы уже готовы?

Паракилсы – те самые ручные косилки, которые облагораживали городские скверы.

– Старый придурок, – пробормотала она и тут же вздрогнула: кто-то кашлянул.

На крыше она была не одна.

Любопытство тянуло вперёд, несмотря на то, что её социальная батарейка давно умерла под финальным «солнышком» от Донована. Она выглянула из-за кустов.

Там стоял мужчина. Высокий. Явно выше её – а это было редкостью при её 179 см. Донован вообще ей в пупок дышал.

Он был странно одет. На нём был длинный серый плащ с широким воротником, под которым угадывалась плотная ткань водолазки. Никаких ярких вставок, ни голографии, ни светящихся логотипов – будто он сбежал с фотоснимка шестидесятилетней давности. Пальцы одной руки были металлическими: биомеханическая кисть выглядывала из-под рукава. Даже волосы – короткие, чуть взъерошенные – казались слишком реальными для этой эпохи, где большинство проецировало причёски.