Она родилась в свете. Её звали Лара, и её имя пели на рассвете над облаками, где никто не знал боли, сомнений и слёз. Её крылья были светлее жемчуга, её голос умел успокаивать даже бушующее небо. Она никогда не касалась земли – ведь там, внизу, был хаос. В её мире всё было совершенным, но и… пустым. Там не было выбора. Только долг и свет.
Он родился в пламени. Его имя – Люцифер, и когда он упал, земля дрожала. Его крылья были обожжены, сердце – покрыто трещинами, а душа – заточена в вечном огне. Он не знал прощения, он знал власть, гнев и одиночество. Он стал символом изгнания и страха. Но он не забыл, каково это – чувствовать. Даже в Аду он искал смысл, за гранью разрушения.
И всё же… именно они должны были встретиться.
Это произошло на границе миров – там, где заканчивается небо и начинается бездна. Лара спустилась слишком низко, ведомая странным сном, в котором кто-то звал её голосом, которого она не знала, но от которого дрожало сердце. Люцифер поднялся слишком высоко, устав от тишины своего мрака. Он искал свежий воздух, который не пахнет гарью.
Они встретились у озера, что не отражало небо. С гладью, как стекло, и деревьями, покрытыми чёрным инеем. Лара ступила на камень, и тот засиял под её ногами. Люцифер вышел из теней, словно пламя, принявшее форму. Его глаза были не просто чёрными – в них горела тоска.
И в этот миг они встретились глазами.
Он не напал. Она не убежала. Мир затаил дыхание.
– Ты… не боишься меня? – хрипло спросил он.
– А ты не нападаешь, – ответила она.
Он удивился. Его лицо было жёстким, как высеченное из лавы, но губы дрогнули.
– Все бегут. Даже те, кто знает меня.
– Может, я не хочу бежать, – тихо сказала Лара, прислушиваясь к себе.
Она стояла перед ним – хрупкая, сияющая, и всё же несломленная. Он смотрел на неё, и в груди начинало шевелиться что-то забытое. Тепло. Память. Возможность.
– Ты свет, – прошептал он. – И всё же подходишь ближе к тьме, чем многие из тех, кто клялся в добре.
– А ты тьма, – ответила она. – Но в тебе больше человечности, чем в тех, кто носит маску света.
И в тот вечер, когда день угасал, а небо замирало между дыханиями, они остались рядом. Не как враги. Не как судьи. А как два существа, которые поняли: только в другом они могут найти то, чего так долго искали.
