Густав отправил в рот четвертую ложку варенья, глядя, как его подруга Кристин металась по комнате и заламывала руки. Ее юбка раскачивалась, словно колокол. Следом за Кристин металась стайка белых пуделей – при каждом шаге хозяйки то один, то другой успевал юркнуть между ее ног и сразу вставал на задние лапы. Без единой команды. У Кристин был талант к дрессировке. Густав вздохнул и проглотил пятую ложку варенья.
– Что значит, тебя выгнали?
– Значит, сказали больше не приходить, и я больше не приду.
– Но как? Как?!
– Ой, делов-то! Был на трапеции, должен был поймать Матильду и дальше ее бросить. Мне же только один трюк и доверили. А Матильда возьми и упади. Ты не переживай, – Густав отмахнулся, увидев округлившиеся глаза Кристин. – Там же сетка внизу. Жива-здорова.
– Как Матильда могла упасть? Может, ты ее неправильно схватил?
– Что?! Да как ты смеешь во мне сомневаться? Я же лучший в мире хвататель девушек на трапеции…
– Как же так! До Ночи Ножей всего неделя! – Кристин схватилась за голову и закружилась на месте.
– Не переживай, – Густав зачерпнул еще варенья.
– А я переживаю.
– Ну, так не переживай. Еще целая неделя, придумаю что-нибудь.
Густав повозил ложкой по дну розетки. Ну и что, что новое ремесло все минимум год осваивают. Большинство, конечно, всю жизнь в одном амплуа выступают. И прямо светятся от счастья – у них даже кожа на свету искрится. Но это если талант есть, а если нет… Это ничего, ничего. Разве он не самый быстро обучаемый артист во всем городе? Еще куча времени.
– Тебя же никуда не возьмут, – Кристин закрыла лицо ладонями. Псы накрыли передними лапами морды и заскулили.
– Кого не возьмут? – раздалось у двери.
В проем боком протиснулся Петер. Высокий, тощий как жердь, он нес перед собой лоток, завязанный ремнями на шее. С лотка на мир непрорезанными глазами взирала дюжина мертвых гипсовых лиц.
– Его не возьмут, – Кристин махнула рукой в сторону Густава. – А ты зачем маски сюда принес?
– Мы гуляем, чтобы клей скорее просох. Последняя партия к Ночи. Почему его должны куда-то брать?
– А мы дома сидим. Потому что кое-кому не нужно на репетицию, потому что кое-кого выгнали.
– Клей тебе в уши, – прошептал Петер и опустился на свободный стул. – Но ведь осталась всего…
– Неделя, неделя. Знаю. Я прекрасно умею пользоваться календарем, – Густав облизал губы. – Тоже мне, паникеры – хуже мадам Пророчицы. Да меня с руками оторвут! Я кем угодно стать могу, да вот хоть дрессировщиком.
