1
Приметы депрессии Марина наизусть знала, хоть ночью разбуди её и спроси. Трудно заставить себя встать с постели, зубы почистить, расчесать волосы… Нет аппетита, привычные радости не радуют, мир кажется чёрно-белым, ничего не хочется, ни на что нет сил. И ещё несколько пунктов. Каждое утро, проснувшись, она, как по чек-листу, проверяла себя по этим пунктам и каждый раз приходила к одному и тому же выводу: у неё не депрессия. Депрессии у неё нет.
Если она просыпалась лицом в подушку, то видела рисунок постельного белья – или абстрактные синие разводы (комплект, подаренный матерью на последний день рождения), или нежные белые и жёлтые полевые цветы на бледно-зелёном фоне. Если просыпалась на спине, видела постер, привезённый из Стамбула ещё до пандемии: две гейши куда-то идут в метель в деревянных гэта и под зонтиками. Автора оригинального сюжета гравюры она не знала и хотела думать, что это Хокусай. В любом случае, она всегда видела этот постер цветным. И он всегда поднимал ей настроение – даже при воспоминании, как мать фыркнула, увидев его. Что ж ты, мол, из Турции японскую картинку привезла. До Японии Марина так и не доехала, не успела. А Стамбул – это ведь целый мир, там всё есть. Даже вот – Япония. Стамбул она успела полюбить.
Потом она шла в туалет и каждый раз задумывалась, влияет ли депрессия на мочевой пузырь. Ведь это физиология, так? Но дальше её мысль от депрессии переходила к острой необходимости зубы почистить после ночи, умыться или постоять под душем, а значит, делала она вывод ещё до завтрака, никакой депрессии у неё нет.
Не самый простой период, вот и всё. Ничего, и не такое случалось.
Подозревать депрессию Марина начала с месяц назад, как раз после расставания с Колей. Расставание – так она про себя называла странное нечто, в которое их отношения упёрлись; не расставание, а так, муть какая-то. Неопределённость. Не поговорили даже. Они с Колей пожениться собирались и из Подмосковья в Калининград переехать, и вдруг… Ладно, ладно, пожениться – это она додумала, но со временем они бы точно к этому пришли. А пока Марина себе говорила, что это не окончательное решение.
Тот день тоже так начинался. Она открыла левый глаз, сфокусировалась на цветочном белье, перевернулась на спину, открыла правый глаз и мысленно поприветствовала своих снежных гейш. Стояла редкая для Подмосковья жара – плюс тридцать, кондиционера в её квартире не было, и зимняя картинка действовала охлаждающе. Марина встала, прошлёпала босиком в ванну, задала себе все обычные вопросы, совершила обычные гигиенические действия и, надев длинную домашнюю футболку, всё так же босиком отправилась в кухню готовить завтрак.
