Читать Код из лжи и пепла - Сандра Вин

«Пуля, пронзившая воздух, двигается с той же жестокостью, что и память. Однажды вылетев из ствола, она уже не подчиняется хозяину. Она просто летит. И все, что остается – это считать секунды до удара».

– Амайя Капоне, раздел «Баллистика и вина», личные заметки.

Я помню день, когда умерла моя мать. Не сквозь слезы, не в затуманенном детском сознании, и уж точно не в образе жертвы. Я запомнила его так, как фиксирует событие наблюдатель с клинической дистанцией – будущий эксперт в области систематизированной смерти.

Выстрел раздался в упор – с хрустальной ясностью механизма, работающего без сбоя. Beretta M9A3 – эстетика функциональности, почти ортодоксальный выбор. Его жест был лаконичен, технически безупречен.

Он стоял слишком близко – ближе, чем допускает этика даже у палача. И все же – ни тремора в пальцах, ни следа сомнения в зрачках. Не вспышка аффекта, а акт воли. Не импульс – стратегия.

Он не убивал.

Он – вычеркивал.

Так, как время вычеркивает из биографии слабое звено. Как бог-редактор устраняет персонажа, нарушившего симметрию повествования.

В то время я училась решать уравнения с тремя неизвестными. Одно из них мне уже известно: смерть. Второе – выстрел. Третье… имя того, кто нажал на курок.

Пока у меня лишь два значения. Остальное – переменные, ожидающие расшифровки.

Когда взрослые спрашивают детей: «Ты скучаешь по маме?», они не ищут ответа, они провоцируют слезы, подменяя сочувствие банальным ритуальном.

Мне же хотелось спросить: «С какой дистанции был произведен выстрел», «Сколько секунд заняло решение выстрелить?» и «Был ли палец уже на спусковом крючке до того, как она заговорила?»

Но я молчала, наблюдала и училась.

Училась не прощать, а просчитывать. Чтобы когда-нибудь вычислить третью переменную.

Теперь мне двадцать два. И я знаю: все в мире можно предсказать. Даже предательство.

По статистике, в шестидесяти трех процентах случаев убийцы матери находятся в ближайшем окружении. В двадцати семи процентах – это были их союзники. В десяти процентах призраки из тени.

Я собираюсь найти тех, кто убил ее.

Математически. Хирургически. Хладнокровно.

Трава подо мной шептала не из страха – из узнавания. Природа, казалось, вдруг вспомнила, кого приютила в своих складках: не странницу, не дочь, а аномалию. В ее прикосновении чувствовалась мягкая покорность, как у прародителя, узнавшего в потомке чудовище, созданное не вопреки, а в логике эволюции. Самое чистое и точное искажение.