«Появились новые сведения в деле о непредумышленном убийстве» – голос диктора в колонках звучит сухо и строго.
«Страницы новостных изданий пестрят деталями истории об ужасающей халатности, которая привела к трагическим последствиям. Напомним, что из-за несоблюдения техники безопасности на участке стройки, не обнесённом специальными ограждениями, погиб тридцатишестилетний мужчина», – эмоциональный текст произнесён на одной ноте. Голос звучит ровно, и Вита думает, что не может определить, кому он принадлежит. Как диктор выглядит? Это мужчина или женщина? Касаются ли его сухие губы микрофона или она стучит ногтями с ярким лаком по столу, второй рукой перебирая бумаги со сводкой новостей?
Диктор добавляет: «Расследованием преступления занимается прокуратура». Девушка поправляет на манекене почти прозрачное вечернее платье и думает, что это, должно быть, женщина, и продолжает свешивать оставленные после примерки вещи. Вита разрешает себе пофантазировать, как она, эта женщина может выглядеть, в какой одежде ей было бы комфортно, какую высоту каблука она предпочитает, но громкий, резкий и визгливый голос, напоминающий протяжностью гласных звуков завывание сирены, заставил Виту вздрогнуть и переключить внимание на стоящих рядом женщин. Сирена – та, что в твидовом костюме (подделка Шанель, хотя дорогая) и в туфлях со скрипящей подошвой, визжит: «Столько шума вокруг этой истории». Вита замечает, что зубы у женщины морковно-оранжевые от помады. Её спутница, которая пришла вместе с визжащей старухой, (у неё из-под юбки на чулке расползлась широкая стрелка, которая оголяет дряблую кожу под коленом с редкими рыжими волосками), она берёт в руки комплект дорогого нижнего белья из чистого шёлка с кружевами, оценивающе ощупывает вшитые металлические дуги, которые будут поддерживать чьи-то кожаные мешки, набитые молочными железами, салом и жиром. Вторая отвечает: «Да было бы из-за чего». Она говорит: «Из-за какого-то бомжа ломать этому подрядчику жизнь. Туда этому алкашу и дорога».
Вита едва успела прикусить щеку изнутри, чтобы не спросить: «По-вашему эти бездомные, выживающие на улицах – не люди?». Та, в твидовом костюме с рисунком «гусиная лапка» втягивает воздух, чтобы наполнить легкие, а затем выдыхает его через гортань и её тонкие морковно-оранжевые губы издают звук, похожий на лошадиный храп. Вита заставляет себя собраться. Нельзя ругаться с клиентами. Тем более учить жизни двух старых женщин. Вторая, которая в длинной юбке и воздушной блузе, пропитанной каким-то едким парфюмом, небрежно швыряет на вешалку бельё и Вита вспоминает, что затяжка на этой ткани будет стоить как её зарплата за четыре месяца. Женщины отходят от стойки с нижним бельём и лишь тогда консультантка замечает, что у неё дрожат руки. Девушка тщательно расправляет платье с пайетками на вешалке, пока женщины не покидают павильон, и лишь тогда возвращает платье в ряд таких же полупрозрачных изделий, быстрым шагом пересекает зал, влетает в подсобное помещение, распахивает свой шкафчик, надевает светло-бежевый утеплённый бомбер и замечает в дверях старшего продавца.
