Читать Ерëма - Михаил Гужаковский

Михаил:

Михаил:

Михаил:

[Строфа 5: Площадь]

Вот площадь —сердце города, что бьётся

В груди из камня, в рёбрах из оград,

Здесь жизнь бурлит, хохочет и смеётся,

И каждый этой суете так рад.

Здесь голуби клюют пустые крохи,

Что брошены им праздною рукой,

И в этом – символ всей моей эпохи,

Где дух забыт и куплен был покой.

Я в центре шума, в гуще карнавала,

Но тишина в душе моей звенит,

Как будто жизнь меня околдовала,

И превратила в ледяной гранит.

И я стою, как памятник безвестный,

Тому, кто верил, но не смог найти

Свой путь в толпе, свой уголок небесный,

И с кем мне больше не по пути.

[25.06, 01:06] brainxd555: Императорская строфа

Скиталец в пурпуре

[Песнь единственная]

[Строфа 1]

Мой друг, когда закат багряный

Окрасит шпили и кресты, И воздух, горький и туманный,

Рождает смутные мечты,

Я чувствую себя изгнанным

Из мира вечной суеты.

И в этот миг, до боли странный,

Когда все помыслы чисты,

Я жду, как милости желанной,

Божественной той немоты,

Чтоб глас души самообманной

Достигнул высшей высоты, где блики

горят, как дальние гвоздики,

пронзая сумрака шелка,

и где рождаются великие

порывы, что живут века.

Беру перо, что на столике

лежит, как верный часовой,

ведь в этом мире меланхолика

спасает только голос свой,

чья мысль, как дерзкая разбойница,

готова ринуться на бой,

но рифма, вечная заступница, —

над скорбью правит над самой.

Она —мой храм, моя сокровищница,

мой щит и мой последний бой.

Она одна моя бессонница,

когда я говорю с собой.

[Строфа 2]

Мой друг, когда толпа рекою

Шумит на площади большой,

И каждый занят лишь собою

И мелкой, бренною игрой,

Я заражаюсь их тоскою,

Теряя внутренний покой.

И в этот час, перед грозою,

Когда весь мир мне стал чужой,

Я говорю с немой звездою,

Что светит над моей главой,

Ищу в ней связи с синевою,

С той долей вечной и святой, где блики

подобны ангельским улыбкам,

что шлёт нам вечность свысока,

но в мире суетном и зыбком

их суть для смертных далека.

Беру перо, что на столике

хранит молчание и пыль,

ведь в этом мире меланхолика

спасает лишь былая быль,

чья память, горькая невольница,

плетёт из прошлого ковыль,

но рифма, вечная заступница, —

над прахом прорастит посыл.

Она —мой враг, моя пособница,

мой самый пламенный посыл.

Она одна моя темница,

из коей вырваться нет сил.

[Строфа 3]

Мой друг, когда метель, рыдая,

Стучится в мёрзлое окно,

И тень, по комнате блуждая,